Ядовитое кино

– Качинский обхаживал Таисию, как только мог. Зачем резать курицу, несущую золотые яйца? Пока Качинский был жив, будущее Таечки было светлым, а вот сейчас ее карьера находится под угрозой! Теперь, я полагаю, Всеволода Михайловича заменит кто-то другой. Это будет либо Гордиевич, либо Славинский. Гордиевич – примерный семьянин, а Славинский слишком стар. Поэтому ни тот ни другой не попадет в ту же ловушку, которую ветреному ловеласу Качинскому устроила наша Таечка.

– Хотите сказать, что новый режиссер может лишить Рождественскую заветной роли?

– Такое вполне возможно! Материалов с ее участием отснято не так уж и много. Таечка, конечно, красотка, но она не особо опытная. Более того, если новым режиссером будет Гордиевич, то он наверняка уберет Рождественскую и отдаст главную женскую роль Жилиной.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно. Гордиевич уже работал с Жилиной, и у них хорошие отношения. Что же касается Славинского, то они с Качинским, мягко говоря, недолюбливали друг друга. Поэтому, когда Славинский узнает, как наша Таисия получила главную роль, он может выбросить ее из фильма просто, чтобы насолить Качинскому.

– Трудно насолить тому, кого уже нет в живых!

– Зато легко тем, кто был ему близок!

Зверев задумался и задал следующий вопрос:

– А что вы можете сказать об Анечке Дроздовой? Она могла желать Качинскому смерти? Она не входит в список тех, кто был от Качинского без ума?

– Анечка действительно была без ума от Качинского, но она восхищалась лишь его талантом, только и всего! Что же касается влюбленности… то я вам скажу, что наша маленькая Анечка влюблена совсем в другого мужчину… помоложе.

Зверев подался вперед и загадочно подмигнул собеседнице:

– Вы, конечно, говорите про Уточкина!

Аглая Денисовна рассмеялась, при этом все ее подбородки пришли в движение:

– Ничего подобного! Анечка влюблена в нашего постановщика трюков Федю Быкова, а с Уточкиным они просто приятели.

– А мне показалось…

– Ну и напрасно, – довольно резко перебила его Малиновская. – Митя обхаживает Анечку, как может, а она втайне сохнет по Феденьке!

– Если я правильно понял, Басов к Анечке равнодушен.

– Вы правильно поняли.

Зверев щелкнул пальцами и откинулся назад:

– И напоследок. Маргарита Юрьевна Фирсова – ваш ведущий костюмер! Все понятно. А что вы про Фирсову можете сказать? Она, наверное, тоже попала в лапы к вашему любвеобильному режиссеру.

Малиновская поморщилась:

– Вы не поверите! Если это и так, то я об этом ничего не знаю. Фирсова – она ведь такая… Не люблю ее! Она для меня темная лошадка. Так что уж извините.

Аглая Денисовна загасила сигарету и, развернув фантик, сунула в рот очередного «Мишку».

Зверев поднялся:

– Ну что ж, спасибо за интересные сведения, наверняка то, что вы мне рассказали, поможет нам в расследовании. И еще. Вы ведь тоже были на общем собрании в фойе, когда Качинский собрал всех накануне своего отравления.

– Разумеется.

– А после собрания куда вы пошли?

– Сюда, в свою комнату.

– И в фойе больше не возвращались?

– Возвращалась, – женщина постучала пальцами по лежавшей у нее на коленях пачке. – Я в тот день забыла на стульчике свой «Camel».

* * *

Борис Иванович Дорохов встретил Зверева в халате и с большим хрустальным бокалом, до половины наполненным янтарной жидкостью. Майор, который неплохо разбирался в этом вопросе, по запаху определил, что народный артист пьет не особо народный, а прямо-таки элитный алкоголь, а именно – должным образом выдержанный коньяк, скорее всего, армянский.

– Ого! Вот к нам и милиция пожаловала, – заплетающимся голосом пробасил артист.

– Я вроде еще вам не представился. Как вы догадались, что я из милиции?

Дорохов ухмыльнулся, ткнул в потолок указательным пальцем и погрозил кому-то невидимому:

– Думаете, что только в милиции проницательные люди работают. Ан нет… Мы тоже умеем пользоваться дедуктивными методами… Да-а…

Зверев покачал головой, и они прошли в комнату. В маленькой общажной комнатенке царил беспорядок. В углу стояли две коньячные бутылки, на журнальном столике лежал надкусанный плавленый сырок, повсюду валялись фантики от конфет и огрызки яблок. Тут же лежала пачка сигарет «Гвардейские», стояла доверху наполненная пепельница. Среди окурков, помимо «Гвардейских», были и окурки «Camel». Постель разобрана, повсюду лежали разбросанные вещи.

Дорохов плюхнулся в кресло и указал Звереву на стул.

– И все же как вы догадались, что я из милиции? – присаживаясь, переспросил сыщик.

Дорохов тихо засмеялся и снова погрозил пальцем, на этот раз уже Звереву:

– У вас пиджак оттопырен, наверняка там припрятан пистолет.

– Не говорите ерунды, у меня нет при себе оружия.

Дорохов махнул рукой:

– А вас не проведешь! Ладно, признаюсь, что насчет пистолета я слукавил. Просто вас мне описали.

– Кто?

– Головин, перед тем как умотал в столицу.

– И что же он вам про меня сказал?

– Сказал, что делом об убийстве Качинского занимается очень уж стильный мужчина, некий майор Зверев, который выглядит как адвокат их кинофильма «Дело Прадайна»[2]. Глядя на ваш костюм и лаковые туфли, было нетрудно догадаться, что Зверев – это вы.