Ядовитое сердце

От скудного света глаза напрягались и уставали, несколько бойниц явно не справлялись с жаром печей на кухне, а вино все не кончалось. Сам не понимая, почему, Дуччо стало подташнивать, он сделался очень серьезным и удивился, что даже обыкновенно хмурый Август сегодня улыбается во весь беззубый рот, шутит и поднимает тосты за Дуччо Льва Марацци. Дуччо искал поддержки или понимания в глазах родных, но не мог его найти, хотя Марк, дедушка Дуччо, тоже вдруг сделался серьезным и сидел, скрестив руки перед лицом и сверля полный вина кубок взглядом уже несколько минут.

Дуччо знал, что лишь открыв рот он не сможет удержать желудок внутри, но и уйти, не объяснившись, означало бы выразить неуважение к Арто. Оставалось сидеть и подавлять тошноту, изредка улыбаясь для отвода глаз. Разглядывая то ночное небо, иногда появлявшееся из-за туч, в бойнице, то тусклый огонь факела, то считая камни в кладке для успокоения, все меньше и меньше он мог сдерживать то, что рвалось наружу. Он бросил взгляд на отца, измученный взгляд полный стыда за то, что он собирается сделать, и полный надежды на отцовское прощение.

— Прости, отец.

Лишь произнеся это, Дуччо выплеснул содержимое нутра на стол, не понимая, вино течет из его носа или же кровь. Его живот будто резали раскаленным мечом изнутри, кожа будто заживо сходила с мяса, а перед глазами плыли образы, объединяясь с реальностью и становясь ее частью. Дуччо попытался привстать и тут же рухнул грудью на стол, не в силах держаться на одновременно ватных и окаменевших ногах. Даже руки не могли приподнять его, лишь рывком и с большою волею выпрямился, но сил хватило всего на несколько секунд: холодный влажный пол ушел из-под ног, затылок почувствовал ветер и резкий удар. Яркий свет…

Пряха

Яркий свет ударил в глаза, сообщая Дуччо о новом дне. Нос сразу почувствовал характерный для длительных военных стоянок запах гари и нечистот, разносящийся ветром на много верст вокруг, а спина предательски чесалась из-за соломенной лежанки именно там, до куда человек дотянуться не может. Уже несколько дней полусонному взору открывается свод изрядно потрепанной палатки, соседские лежанки, сброшенные в кучу латы, вытоптанная трава и тазик с водой.

Потянувшись, впрочем, без особого удовольствия, Дуччо сел и принялся прохрустывать каждую косточку в теле, нечеловечески изгибаясь и выворачиваясь: тяжелый доспех спасает жизнь от удара мечом или другим оружием, однако нещадно прессует каждый позвонок и сустав, взимая свою плату за хорошую службу хозяину. После недавнего перехода и позорного поражения короля Иоанна во время, как тот уверял, решающей осады, правая нога Дуччо ныла не переставая, словно издеваясь над ним, а вместе с ней издевалась и дождливая погода, не способствующая заживлению. Еще раз потерев глаза, юный Марацци все же пересилил свою немоготу и настроение и восстал из мертвых, прихрамывая потащившись к импровизированному умывальнику.

Кроме гари и запаха нечистот, ветер разносил и множество характерных для лагеря звуков: крики командующих, звон точильных камней, ругань в очереди за провизией, громкие шутки и не менее громкий смех, стук топоров и грохот от поваленных деревьев в близлежащих лесах, одноголосные песни, непременно перерастающие в хоровое пение. Еще два года назад, будучи в первом своем походе на Восток, Дуччо видел и слышал во всем этом романтику. Возможно, восточный колорит этому способствовал, а теперь, чем ближе Иоанн и его войско подбираются к сердцу Мирской Империи, тем меньше воодушевления в сердце Дуччо остается. Откровенно говоря, ему плевать на амбиции короля и его Священные войны, лишь семья и ее честь держит среднего брата Марацци на передовой бессмысленной войны против Галлия.

Алезандер и Вьери, судя по всему, отправились за провизией: кажется, Дуччо слышал, как Вьери нелестно и очень громко отозвался об одном тучном господине, влезшим, как понятно из гневной тирады младшего брата, в очередь перед ним и Алезандером.

Распоряжений сверху не поступает, каждое кольцо на кольчуге справно и отполировано, накидка с синим крестом выстирана, так что Дуччо погрузился в свои мысли, многозначительно разглядывая дыры и заплаты на палатке, где ютится он, его братья и еще несколько человек. Будь ты простолюдин с копьем или же благородный рыцарь с мечом и гербом, роскошные шатры на войне полагаются лишь королям. Иоанн, к слову, расположился в самом центре лагеря на пригорке, дабы быть защищенным и контролировать ситуацию. Заметив, как Дуччо разглядывает палатку, один из командующих прервал его размышления и очень громко подробно объяснил, что все снаряжение, включая палатки, должно быть в полностью рабочем состоянии.

Дуччо не в первый раз получает от старших по званию за дырявую палатку, однако штопать ее нет смысла: она настолько прохудилась, что любая иголка может уничтожить ее окончательно. Но, дослушав командующего, юный Марацци послушно согласился и обещал все исправить.

Только Дуччо вновь погрузился в мысли, как его опять прервали: