Ядовитые стрелы Амура

Единственный минус – особняк был возведен на крошечном участке земли. Прикинув, Катарина пришла к мысли, что владения Прериных занимают максимум восемнадцать-двадцать соток. А для подобного творения архитектуры больше бы подошла площадь… гектара эдак в два.

Дверь открыла миловидная экономка, затараторив с порога, что Лариса Анатольевна ждет посетительницу в кабинете.

Ларисой Анатольевной оказалась хрупкая женщина лет тридцати пяти. Ее маленькое личико с искрящимися карими глазами, пухлыми губками и правильной формы носиком обрамляла копна темно-каштановых волос. Несмотря на ранний час, Прерина была при полном макияже. Очевидно, дамочка, как и Розалия Станиславовна, не мыслит своего существования без косметики. И скорее умрет, чем предстанет пред взором окружающих с девственно чистым лицом.

Лариса сидела за массивным столом красного дерева, нервно постукивая пальцами по столешнице. Невооруженным глазом было видно – хозяйка особняка на взводе.

– Инга, можешь идти! – голосом, не предвещающим ничего хорошего, приказала она экономке. А затем, покосившись на Катку, небрежно кивнула на бежевое кресло.

Как только Инга удалилась, Лариса подлетела к гостье.

– Немедленно говори, кто ты?

От неожиданной и весьма агрессивной атаки Катка растерялась. Ничего себе гостеприимный прием, а где же пресловутые правила хорошего тона?

– Я, кажется, задала вопрос, – шипела Лара.

– Меня зовут Катарина.

– Зачем я тебе понадобилась? Что ты бормотала по телефону о Вальке?

– Сабурова – ваша знакомая?

– Твое какое дело?

– Несколько дней назад Валю похоронили.

Лариса Анатольевна замерла. Отступив от Катки на два шага, Прерина недоверчиво мотала головой.

– Умерла? Валя? Бог мой, ей едва исполнилось двадцать.

– Убийце все равно, сколько лет его жертве.

– Убийце?.. – Прерина плюхнулась на стул. – Вальку убили?

– Задушили в лесу.

Лариса потянулась за сигаретой.

– Подожди маленько, – проговорила она, делая глубокую затяжку. – Мне надо прийти в себя. Черт, как же так?.. Валя… задушена…

– У нее был номер вашего телефона, теперь понимаете, почему я у вас?

– Выходит, вы имеете отношение к милиции?

– Нет, я имею отношение к другу Сабуровой, по просьбе которого разыскивала последнюю, в результате чего узнала об убийстве.

Прерина откинулась на спинку стула.

– Я должна перед тобой извиниться. Не сердись за недоброжелательный прием, я приняла тебя за другого человека.

– За кого?

Лара махнула рукой.

– А… мало ли недоброжелателей. Они, как надоедливые насекомые, кружат вокруг, выжидая удобный момент для атаки.

Ката подняла брови.

– Не удивляйся, – спокойным голосом вещала Лариса, – таковы реалии жизни. Когда человек внезапно выкарабкивается из низов, то бывшие друзья, как правило, начинают точить на него зуб. Вот ты, например, в какой среде выросла?

– Богатыми мы никогда не считались, но и не бедствовали.

– А меня воспитывали хронические алкоголики, – Лариса смотрела на тлеющую сигарету. – Никому не пожелаю пережить весь кошмар, выпавший на мою долю. Мать стала закладывать за воротник сразу, как только выписалась из роддома. Папаша вообще никогда не просыхал. Они и меня-то заделала по пьяному деду. Ой, иногда вспоминаю свое детство – и оторопь берет. Неужели подобный ужас действительно имел место быть? Со временем память стирает неприятные воспоминания, но на душе остается неизгладимый след от всего пережитого.

– Расти в семье алкоголиков – тяжелое испытание для ребенка.

– Я бы сказала, тяжелейшее. Ведь ты не знаешь, что такое вкусный завтрак, горячий обед, сытный ужин. Из одежды у тебя лишь заношенное донельзя тряпье и дышащая на ладан обувь. В тринадцать лет меня уже заставили работать. Родителям необходимо было с утра заливать зенки, а денег, сама понимаешь, ни гроша.

Лариса замолчала.

– А о каких надоедливых насекомых вы говорили?

– О старых дружках-подружках. Ты же видишь, в каких условиях я сейчас обитаю. Шикарный дом, роскошный интерьер, денег хватит на пять жизней.

– И?

– А многим из тех, кому еще совсем недавно я плакалась в жилетку по поводу тотального безденежья, такие перемены в моей судьбе пришлись не по вкусу. Полтора года назад я вышла замуж за солидного господина. Владимир старше меня, но, несмотря на это, мы чувствуем себя беззаботными шестнадцатилетними юнцами. Мой муж молод… он молод душой. При первом визите в его хоромы мне поплохело. Честное слово, я не вру. До этого мне казалось, что такие дома есть лишь у героев мексиканских сериалов и арабских шейхов. Я ведь понятия не имела, как живут те, у кого в кошельке вместо мелочи лежат кредитки. Из Золушки я превратилась в принцессу. И тут так называемые друзья, пронюхав про перемены, показали свои зубки, – Прерина прикурила вторую сигарету. – У каждого из нас до вступления в брак была личная жизнь. Она была и у меня, и у тебя, и еще у миллиона мужчин и женщин. В принципе в этом нет ничего предосудительного – все вполне естественно. Да только некоторые, в число которых, к великому сожалению, входит мой муж, уж очень ревностно относятся к прошлому своих вторых половин. Ты меня понимаешь?

– Думаю, да.