Ядовитый детектив

Я же, наконец-то, оторвала пальцы от форточки и опустила руку. Жигуль остановился аккурат у подъезда и вскоре из него вышел какой-то дядька.

– Сколько их там? – подоспела вооруженная до зубов Тая.

– Один.

– Значит, справимся! Это нам по силам! Как навалимся со всех сторон…

– Может, лучше у соседки пересидеть?

– Ага, – фыркнула разгневанная Тая, – а он тут будет в моих вещах рыться! Потом он сядет в мое кресло и будет нас ждать! Мы лучше сразу его обезвредим и милицию вызовем! Тебе нож или молоток?

– Второе, – вздохнула я.

Она сунула мне в руки молоток, и, поспешив в прихожую, мы замерли по обе стороны входной двери.

– Только не тыкай его сразу ножом в живот, – прошептала я, – в тюрьму не хочу и тебе не советую.

Подруга кивнула. В коридорном полумраке ее глаза лихорадочно сверкали – она опять смахивала на нервного оборотня. Когда Тайка чего-то или кого-то боится в темноте, у нее глаза светятся. Честное слово, я не вру!

На лестнице послышались шаги, они приближались и замерли у нашего порога. Затем обладатель проклятых жигулей сделал попытку позвонить. Он пару раз безуспешно ткнул кнопку не работавшего в следствии потопа звонка, затем попробовал постучать, но дверной дерматин и этого не позволил, тогда незваный гость, как следует, толкнул дверь и она, разумеется, отворилась.

– Есть кто-нибудь?

Едва он переступил порог, как моя рука автоматически, будто отдельно от меня, со всей силы опустила молоток ему на голову. А потом еще разок. Как подкошенный, дяденька свалился на пол.

– Ты его не убила? – пошептала Тайка.

– Не знаю.

– Давай втащим его в квартиру, а то ноги наружу торчат, а там посмотрим.

Отложив холодное оружие, мы взяли дяденьку с двух сторон подмышки и поволокли в комнату. Он оказался вовсе не тяжелым – росту небольшого, довольно худенький, одно удовольствие таких дяденек по полу возить.

– Ты уверена, что он был один? – деловито сопела Тая.

– Ну, из машины, по крайней мере, вышел только он, может, в жигулях кто-нибудь и остался.

– Это плохо… давай, клади его.

Мы аккуратно перевернули дядю на спину.

– Надо пульс у него пощупать, или дыхание послушать…

– Ты лучше посмотри, не раскроила ли я ему черепугу.

Отчего-то трогать за запястье или прикладывать ухо к груди неподвижно лежащего на полу человека совсем не хотелось. Прямо и не знаю, почему.

– Кровь на голове есть, – доложила Тая, – только не пойму, из пробоины льется или просто кожа рассечена?

Собравшись с силами, я потрогала его шею. Пульс был. Тайка встала с колен и куда-то собралась.

– Ты куда это?

– Скотч принесу.

– Зачем?

– Навряд ли в доме найдутся веревки, а господина надо же чем-то связать, нейтрализовать.

Дельная мысль. Пока она искала скотч, я разглядывала нашу жертву. Ботинки обычные, брючки черненькие, куртка невзрачная, а что под курткой не видать. Лицо, как лицо, волосы светлые… так себе волосы, усишки скучненькие, и на вид где-то около сорока. Разглядывая его неподвижную персону, я почувствовала смутную тревогу, вроде бы я уже где-то видела этого человека… Нарисовалась Тайка с большой катушкой липкой ленты.

– Ты ноги ему приподними и подержи, а я замотаю.

Слаженно мы принялись за дело, да так ловко у нас все выходило, будто только и занимались всю жизнь, что бесчувственных мужиков скотчем бинтовали. Покончили с ногами, обработали руки, и Тайка оторвала еще один кусок.

– А этот куда?

– На рот, вдруг голосить вздумает.

И ловко запечатала орало пленника. Осмотрев со всех сторон тело, она осталась довольна результатом и отправилась на кухню за коньяком.

– И сигареты прихвати!

Присев на пол рядом с дядей, я задумчиво тыкала пальцами вздувшиеся паркетные плашки.

– На, держи, – вернувшаяся Тая потянула мне кофейную чашку с коньяком и сигарету. – Есть хочется, да?

– Еще бы. А у тебя есть что-нибудь в холодильнике?

– Кусок слегка плесневелого сыра и банка шпрот.

– Неси все. Не забудь обрезать с сыра плесень.

– Трескать будем прямо здесь, у тела?

– А телу, кажется, все равно.

Пока Таисья готовила наш крайне нехитрый ужин, я курила, цедила коньяк и думала думы печальные. Ну, никак, никак не желает заканчиваться эта дрянная история…

– Просю, ваше высочество, – Тая поставила на пол две тарелки. – К сожалению, хлеб издох и реанимации не подлежит.

И мы стали класть копченые рыбешки на куски сыра и жевать это дело, запивая коньяком. На вкус оказалось ужасно гадостно, ну просто полная несовместимость продуктов. Но с голодухи мы уплетали сие, не размышляя о высоких материях, аж за ушами трещало.

– Мерзость какая, да? – с набитым ртом произнесла подруга, – особенно после рыбы с коньяком крайне своеобразно отвратный привкус во рту.

– Угу, – я потянулась за очередным сырным куском.

Мужик вдруг тихонько застонал и стал открывать глаза. Тая поперхнулась от неожиданности и сильно закашлялась, страшно выпучив глаза. Пока я колотила ее по спине, он окончательно пришел в себя и о чем-то громко замычал.

– Извините, минуточку, мы сейчас.

Я еще раз хлопнула Тайку, и спросила, не принести ли воды?

– Не надо, – выдавила подруга, переводя дух, – я в порядке.