Ядовитый Факультет. Фея, которую вы заслужили (СИ)

— На ней проклятье, — установила диагноз она. — Вы, с-с-случаем, у себя дома ничего с-с-странного не замечали? Рас-с-стяжку, гирлянду, фонарики на проводах?

— Гирлянду, да, — сказал Пересечень за моей спиной. — Две лампочки уже перегорело.

— Когда перегорит пос-с-следняя, из жизни проклятой уйдёт весь с-с-свет, вся радос-с-сть, — прошипела змея. — И проклятая тоже захочет уйти. Вы не должны этого допус-с-стить.

— Но что же нам делать? — заломил руки Вор-Кошмарник. — Я не хочу, чтобы Нойта ушла!

— Лампочки будут гас-с-снуть каждый день, — сказала змея. — Пока не погас-с-сла последняя, надо ус-с-спеть промотать зиму до весны. Или вернуть ос-с-сень. На ваше ус-с-смотрение.

— Да ладно, — подала голос Путеводная Нить, которая до сих пор пряталась у Пересеченя в капюшоне. — Кому такое под силу?

Но змея уже удалилась, и я испытала немалое облегчение, когда её клыкастая пасть с раздвоенным языком перестала мелькать перед моим носом.

— Вы всё слышали, — глухо произнёс Вор-Кошмарник. — А теперь давайте отдохнём, и пусть те, кому нужно, пораскинут мозгами, а те, кто устал, закроют глаза.

С такими словами он стянул скатерть с плеч и расстелил её на усыпанной иголками земле.

Я недоверчиво потрогала ткань: греет, надо же! Лежит на ледяной земле, но греет, будто печка. Неужели дракон постарался?

Мы безбоязненно расселись по периметру скатерти. Опасливо косясь на меня, как на болезную, к нашей компании подковыляло мохнатое чудище и протянуло мохнатую лапу, чтобы передать Вору-Кошмарнику кекс. Маленький, кривенький — сразу видно, чудище пекло его самостоятельно. Вор опустил кекс в центр скатерти, и та, всё равно что грибами, поросла мисками со снедью. Салаты, торты, жареное мясо и рыба, всевозможные гарниры — перед нами источали благоуханный пар блюда на самый привередливый вкус.

Пересечень утащил к себе блюдо с жареным мясом и принялся невозмутимо его уплетать. Тогда я решила, что не грех сожрать тортик — он здесь тоже присутствовал и очень скоро очутился в моём животе. Сио Лантий налёг на салаты. Путеводная Нить удовольствовалась рыбьим хвостом (кто бы мог подумать, что хвосты её излюбленное лакомство). Вор-Кошмарник накинулся на Пересеченя: «Ну поделись ты хоть кусочком, обжора!».

И лишь Небываль-из-Пустоши вновь хранила хладнокровие. К пище не притронулась.

— Как, — говорит, — приблизить весну? Возвращать осень не вариант, Птица-Весень и без того страдает неимоверно, чтобы опять этот круг начинать. Надо подхлестнуть время. Но как?

— А разве наша птичка такими вещами не заведует? — удивился Вор-Кошмарник с набитым ртом (всё-таки отхватил себе немного мяса, какой молодец). — Ну да, она сейчас чёрная и злая. Но только она в состоянии ускорить приход весны.

Подкрепившись рыбьим хвостом, Путеводная Нить сделалась такой умной, что хоть ты прячься. Ни разу не сбившись, она виртуозно выдала нам какую-то закрученную речь, где проскочили слова «катализатор», «форсировать» и «годовые кольца».

Впрочем, последним заинтересовался Пересечень:

— А вот о годовых кольцах прошу поподробнее.

И завязалась дискуссия.

Из всего разговора я вынесла, что Птица-Весень каким-то образом способна воздействовать на годовые кольца, хотя они обычно расположены в деревьях, намертво там закреплены и нарастают с каждым годом по мере утолщения стволов. Это если вспомнить курс ботаники.

Сио Лантий тоже диву давался и терялся в догадках, какие кольца Инычужи имеют в виду. Как выяснилось, деревья — точнее, именно Хвоистые Химеры — могут повлиять на время, если нарастят годовое кольцо по просьбе кого-нибудь очень влиятельного и могущественного. И тогда времени будет некуда деваться — разгонится, как миленькое.

— Но договариваться с Птицей-Весень придётся тебе, Нойта, — тронул меня за руку Пересечень. — Она-то и во вменяемом состоянии за услугу может шкуру содрать, иногда даже в прямом смысле. А уж сейчас, когда в ней столько ярости… Страшно представить.

У меня будто все внутренности скукожились, холод до костей пробрал. Но я не подала виду. Под завязку напитаться тоской по вине гирлянды или потерпеть боль от Птицы-Весень ради исцеления? Полагаю, лучше уж второе.

— Понятно. Приму к сведению, — пробормотала я и обхватила себя за плечи.

Сио Лантий, напарник мой сострадательный, тоже меня за плечи обхватил, согревая, успокаивая без слов. Вроде бы помогло, отпустило. Правда, ненадолго.

Лесные ижи-существа продолжили пляски вокруг костра, а мы опустошили блюда (пустые, они исчезали сами собой — вот удобно, посуду не надо мыть) и засобирались обратно. Путеводная Нить променяла широкий и мягкий капюшон Пересеченя на облезлый воротник шубы Нойты Сарс, забралась в углубление и прислонилась — тёплая — к моему затылку.

— Всё будет хорошо, Нойта. Всё будет хорошо, — шептала она.

Молчала бы, честное слово. Из-за неё я была вынуждена шагать позади всех, ибо плакать на виду у Инычужей — сами знаете, чревато дополнительной порцией утешений, от которых только горше делается.