Ядовитый плющ

Потом я сказал, что мне пора, что я очень благодарен ему за кофе и за внимание и надеюсь снова увидеться с ним у Джо Мадригала. Он сказал, что, конечно, мы увидимся, но будет гораздо лучше для всех, если я воздержусь от прогулок за кулисы без специального его на то приглашения. И вообще он дал мне понять, что считает Карлотту вроде бы как своей личной собственностью и что если кто-нибудь задумает крутиться около нее, он рискует заработать по роже.

Мы уже вышли из кафе. Мимо нас проезжало такси. Я остановил его и велел шоферу отвезти меня в отель «Корт», где остановился. И я нарочно громко назвал адрес, чтобы Руди услышал меня. А когда мы отъехали пару кварталов, попросил шофера изменить направление и подбросить меня к клубу Джо Мадригала, потому что родилось несколько интересных идей, которые мне нужно было во что бы то ни стало проверить.

Выйдя из такси, я со всех сторон обошел здание клуба. За домом был переулок. Все окна верхнего этажа закрыты железными решетчатыми ставнями. С задней стороны дома я увидел окошечко, находящееся как раз над уровнем головы. Подумав хорошенько, я решил, что оно должно находиться в коридорчике, где расположены уборные.

В переулке никого не было. Побродив немного, я нашел мусорный бак, принес его к этому окошечку, встал на него и немного поработал над запором одной маленькой стальной штучкой, которую всегда ношу с собой. Минут через пять окошечко приветливо открылось, я слез с бака, отнес его на то же самое место, где взял, вернулся к окну, подпрыгнул, потом подтянулся, влез в окно и аккуратно запер его за собой.

В помещении было очень темно. Единственный источник света – маленький фонарик, расположенный на головке моей авторучки. Но этого света было вполне достаточно, чтобы убедиться, что я действительно нахожусь в коридоре с уборными.

Я прошел по этому коридору, потом по сцене, вышел за закрытый занавес и очутился в самом центре танцзала. Мне на своем веку приходилось много видеть тягостных, угнетающих картин, но, кажется, нет зрелища более угнетающего, чем вид танцзала ночного клуба после его закрытия.

Уборщицы еще не приходили, вероятно, все из-за этого убийства, и на скатерти одного из столиков налево от меня мрачным пятном вырисовывалась кровь Вилли-Простофили.

Я прошел в коридор с телефонными будками. Мое объявление «Аппарат испорчен» висит на дверце. Я открыл ее и заглянул внутрь. Мирас Дункан еще там. Оказывается, никто сюда так и не заходил и не обнаружил труп бедняги! Потом я вернулся в танцзал и сел за один из столиков. Вероятно, здорово расстроились из-за выстрела ребята, которые сидели за этим столиком, так как убежали, не допив бутылку. Поэтому я позволил себе налить маленький стаканчик и так сидел, попивая виски и еще раз все тщательно обдумывая.

Может быть, вам покажется странным, как это я мог вот так сидеть в полумраке танцзала ночного клуба, когда в тридцати ярдах от меня в телефонной будке лежало тело убитого Дункана. Но я сидел спокойно и старался представить точную картину, как все это произошло. Конечно, вам это может показаться странным, но такой я уж парень. Я ничуть не боюсь покойников, вот живых я боюсь.

Посредине танцплощадки лежал длинный кусок серпантина, ну, знаете, такая лента, которую для развлечения ребята бросают друг на друга, и лента разматывается. И я подумал, что жизнь – это все равно что лента серпантина, которая постепенно всё разматывается и разматывается, только в случае с мистером Харвестом В. Мелландером кто-то преждевременно оборвал ее. И я дал себе слово: хотя я не очень хорошо знал Дункана, он мне показался отличным парнем, и у него замечательная репутация «джимена», поэтому я должен во что бы то ни стало наказать тех, кто посмел убить его.

И тут – я сам не знаю, почему это вдруг, – мне пришла в голову одна идея! Она до того странная и нелепая, что в первый момент мне показалось, будто я рехнулся, но поразмыслив немного, увидел, что эта мысль совсем уж не такая странная. Может быть, если вы внимательно слушаете все, что я вам рассказываю, может быть, и вам тоже пришла в голову такая же мысль.

Но это только мысли, и ничего хорошего не будет, если я увлекусь пустыми фантазиями, сидя в пустынном танцзале ночного клуба в 4 часа утра. Мне сейчас во что бы то ни стало надо найти, куда Руди спрятал другой смокинг.

И сейчас меня уже меньше интересовал вопрос, кто именно убил Мираса Дункана. Этим я займусь немного позже. Сейчас мое внимание целиком было поглощено делом Вилли-Простофили. И по-моему, убит он был таким образом.

Я ведь уже говорил вам, что Руди Сальтьерра – страшный щеголь, но сидя с ним рядом в кафе, я вдруг обнаружил: