Ядовитый цветок

«Ничего, это пройдет. Ты знал, что берешь в жены шлюху, ты не испытывал иллюзий относительно её верности узам брака и ты, как сопливый мальчишка, испугался каких-то картинок, цветных фотографий, которые могут оказаться и хорошо состряпанными подделками», — говорил он себе, прогоняя мысли о расправе с женой. Но она не делала уходить, подчиняя целиком его сознание.

Клер должна была навестить его через неделю, чтобы отметить свой день ангела в кругу нью-йоркских друзей. Дик заказал у «Картье» именной браслет с изображением киноленты, сделанной из агатов и бриллиантов. В центральный «кадр» была вмонтирована живописная миниатюра, сделанная со свадебного фото — Клер обнимала счастливого мужа. Дик собирался выдержать встречу в прежних, теплых тонах, и даже прошел курс гормонотерапии, улучшающей потенцию. Кто знает, может, дело именно в этом и охлаждение к жене предопределяется естественным для шестидесятипятилетнего мужчины снижением сексуального влечения?

Врачи не советовали проводить курс сейчас, когда гипертония и сердечная недостаточность находились в стадии обострения. Но, как всегда, он плохо прислушивался к чужим аргументам, когда речь шла о серьезной игре и собственном несокрушимом здоровье. Сообщение о гибели молодой супруги Дастина Мориса потрясло Дика. Конечно, он не попал под обаяние гнусного плейбоя, и уверения писак о том, что ставший наследником состояния жены, Морис теряет рассудок от горя, не убедили Дика. Ситуация казалась ему предельно ясной. Лишь идиоты и любители романтических историй могли поверить в скорбь развращенного авантюриста, но Дика сразило участие во всей этой истории Клер. Она, а не кто-либо другой, стала ближайшей приятельницей Сандры, она оказалась в Испании, ни словом не заикнувшись о поездке мужу, и Клер управляла самолетом в тот злосчастный день!

Дик застонал. Его изворотливый ум, старавшийся найти уловку для оправдания жены, не находил ничего лучшего, как подхватить версию о роковом бриллианте, добившем свою хозяйку.

«Чушь. Этого не может быть, потому что это невозможно», — с отчаянием постановил Дик и слег, чувствуя ломящую тяжесть в затылке.

Врачам не удавалось сбить приступ гипертонии, угрожающий кризом. Дик проводил дни, лежа в кровати с закрытыми глазами. Он изображал сон, успокаивая бдительность сиделки. Но в черепной коробке дремлющего больного происходили бурные баталии. Даже сильные успокоительные средства не могли усмирить его ярость. Дику казалось, что его голова гудит от напряжения как высоковольтный трансформатор.

Клер явилась прямо к постели мужа. Ее растерянное лицо, покрытое непривычной бледностью, и вздрагивающие от подступающих слез пухлые губы свидетельствовали о сострадании.

— Дик, любовь моя, разве можно так пугать свою девочку! Ты — самое дорогое, что есть у меня в жизни… Клер расплакалась, целуя лежащие на одеяле руки мужа.

— Детка, мне уже лучше. Но врачи настаивают выдерживать постельный режим. Как же твои именины? Я уже разослал приглашения. — Тихим голосом сказал Дик. — Думаю, тебе лучше вернуться в Лос-Анджелес, чтобы успеть организовать все там.

— Нет, я не оставлю тебя! Я боюсь, я не смогу пробыть и часа вдали отсюда!

— Не стоит преувеличивать. У меня и раньше бывали такие ситуации. Это скоро пройдет и тогда я смогу сам навестить тебя. А сейчас прими вот это. Дик достал из ящика тумбочки футляр с браслетом.

— Боже, что за чудо! — Упавшим голосом, означавшим легкое потрясение, прошептала Клер. — Милый! — Она прижалась к Дику, намереваясь запечатлеть страстный поцелуй, но он отвернул голову в сторону.

— Не надо. Не сейчас. Ты же знаешь, как умеешь воспламенять мою кровь. — Дик усмехнулся. — Думаю, для нас двоих будет лучше, если мы на недельку расстанемся.

Клер нехотя согласилась.

— Я буду звонить врачу каждые полчаса. Уверена, все будет отлично, любовь моя. — От двери она послала мужу воздушный поцелуй.

— Постой, дорогая. Я хотел задать тебе один вопрос: ты давно научилась водить самолет?

Тонкие смоляные брови Клер удивленно поднялись:

— Ты же помнишь, с каким блеском я сыграла турецкую летчицу в «Гневном зове»? Мы с неделю торчали на частном аэродроме возле Стамбула, и мне не оставалось ничего лучшего, как потренироваться с местными инструкторами.

— Неграми?

— Откуда в Турции негры? Нет, один из них был, кажется, немец. А что стряслось?

— Старческое любопытство… — Дик замолк, закрыв глаза, и Клер с облегчением вздохнула.

— Может, тебе поставить кассету с какой-нибудь старой комедией?

— Лучше расскажи про путешествие на Болеарские острова. Говорят, ты подружилась с четой Морисов?

— Ах, да! Извини, дорогой, мне страшно хотелось поделиться с тобой переживаниями по поводу этой ужасной истории… Но я боялась усугубить твое состояние. Мне самой пришлось проваляться в постели несколько дней — стресс и легкое сотрясение мозга. Все произошло так неожиданно! Бедняжка Сандра! Присев у постели мужа, Клер накапала в стаканчик успокоительных капель и поднесла к дрожащим губам. Лекарство не помогло — крупные слезы покатились по бледным щекам.