Ядовитый воздух свободы

Из сосредоточения его вырвал звук открывшейся пассажирской двери. Аксель удивленно поднял голову и увидел, что Тейн уселась в кресло, закрыла за собой дверь и сияющими глазами уставилась ему в лицо.

— «А где вы были в этот день тридцать пять лет назад», — передразнила она, коверкая фразу. — Серьезно? В Треверберге учат подозревать всех во всем?

— Дайте мне закончить, а потом задавайте вопросы, — откликнулся Грин и вернулся к блокноту.

Он думал, что можно позвонить Карлину и описать ему собственные ощущения от беседы. Карлин мог бы что-то из этого вытащить. Или нет, скорее направил бы Грина к психоаналитику. Закончив заметку тезисом «испуганный гном», Аксель закрыл блокнот и посмотрел на комиссара, которая все так же сидела, развернувшись корпусом к нему.

— В чем именно ваш вопрос? — вежливо спросил он, убирая блокнот и карандаш в сумку.

— Вы прицепились к его фразе.

— Вы не думаете, что он сформулировал эту фразу странно?

— Вы всегда отвечаете на вопрос вопросом? — Тейн нахмурилась. При этом ее носик смешно сморщился.

— Вы задаете странные вопросы. Как вы считаете, почему я переадресовал ему его же фразу?

— Не знаю. Она показалась вам подозрительной, это очевидно. Но почему?

— Он постарался доказать нам, что не имеет отношения к этому делу, — решил объяснить Аксель. — Внезапное «меня тут в тот день не было», акцент на «тридцать пять лет назад» — это странно. Помимо того, он отчетливо вспомнил период «тридцать пять лет назад», но забыл год — шестьдесят седьмой. Когда человек просто рассказывает и размышляет, он не добавляет лишней конкретики. Конкретика, тем более такая, может свидетельствовать о лжи.

— А может не свидетельствовать.

— Знаете, как раскрываются преступления?

— Приходит гениальный Грин и все само собой складывается? — улыбнулась Магдалена.

Аксель выпрямился и прислонился спиной к дверце водителя. Уделив пару секунд мыслям о том, как стоит ответить, он решил не реагировать на колкости да тех пор, пока не поймет, что за ними скрывается. Пока что это походило на обыкновенную защиту, которой часто обрастали женщины-полицейские. Магдалена защищала свой мир, свою работу, саму себя от интервента.

— Как правило, заключение выводится на основе мельчайших и неважных на первый взгляд деталей.

— Как оговорка старого бригадира?

— Как оговорка старого бригадира, — кивнул он. — Впрочем, мы переберем с вами сотни подобных оговорок, прежде чем найдем ту самую, за которую сможем уцепиться. Нужно лишь анализировать. Внимательно слушать и анализировать. А еще лучше записывать. Как сделал сейчас я. Перечитывая свои записи, вы получите уникальную возможность посмотреть на те же самые события под другим углом. Если допрос закончен, комиссар, предлагаю поговорить с месье Имраном. Думаю, он уже испереживался. Взгляните.

Магдалена послушно перевела взгляд. Имран топтался у двери в свой вагончик и курил. Свободная рука то и дело касалась челки, убирая ее от лица, но волосы снова падали. Он выглядел неопрятно. Засаленные запыленные штаны, порванная на правом плече рубашка. Вроде бы разрыв свежий. Но больше всего в глаза бросалось лицо. Остекленевшее лицо человека, который в эти минуты переживал самый большой шок в своей жизни.

— Что думаете об этом? — вкрадчиво спросил Грин.

Магдалена испуганно отшатнулась — он успел наклониться к ней. Аксель прочувствовал ее реакцию, глубинную, инстинктивную, и невольно улыбнулся.

— Я? — испуганно переспросила Тейн. — Что думаю?

— Да, — кивнул он. — Перед вами свидетель. Он ведет себя определенным образом. Он поставлен в определенную ситуацию. По сути, мы подготовили для него сцену. Что вы по этому поводу думаете?

— Заставлять всех нервничать — ваш особенный талант.

Грин промолчал. Он ловил себя на безучастности, странной для человека с его темпераментом. Впрочем, ему ли удивляться собственной холодности с учетом всего пережитого. Он был сосредоточен на работе и на задаче вырастить из комиссара напарницу, которая хотя бы отчасти смогла бы соответствовать необходимому для расследования уровню. Хотя бы так, чтобы не мешать. И не испортить дело.

— Он переживает, — сосредоточилась Магдалена. — Нервничает. Он не знает, чего от вас ожидать. Его пугают ваш вид и ваш… титул, хотела сказать. Ваша должность. И ваша популярность.

— По вашему мнению, его состояние связано со мной? Хорошо, — резюмировал Грин, сопроводив фразу коротким кивком. — Пойдемте?

— Подождите, — попросила она. Детектив, успевший взяться за ручку двери, остановился и снова посмотрел на напарницу. — А что вы думаете? С чем связано его состояние?

— В отличие от вас я никого здесь не знаю лично. У меня нет сформировавшегося отношения ни к одному из тех, с кем нам приходится и еще придется поговорить.

На лице Тейн отразилось непонимание.

— Кажется, это не тот вопрос, который я вам задала, детектив?

— Иногда стоит отвечать на вопросы «рядом», а не напрямую, комиссар. Особенно если отвечать не считаете нужным.