Ядро кристаллизации

Стивен Барр Ядро кристаллизации

Я пришел с работы не столько усталый, сколько разбитый, что, собственно, для меня было одно и то же. Войдя в квартиру, в которой ощущалось отсутствие жены, я принял холодный душ. Температура в центре города, как передавали по радио, была тридцать градусов, но мой термометр показывал тридцать шесть. Я оделся и прошел в гостиную. Очень жаль, что не было моей жены Молли, она подсказала бы мне, почему дом производит впечатление такого заброшенного.

Что такое они, женщины, делают, размышлял я, что не сделано мной? Я выбил ковер, везде прибрал, поправил подушки. Что еще? А, пепельницы! Я опорожнил их, вымыл и поставил на место, но в комнате по-прежнему ощущалось отсутствие женщины.

Этот день вообще был неудачным. Я забыл завести будильник и был вынужден очень спешить, чтобы успеть на дискуссию по рассказам в студию телевидения, для которой пишу. Я не обратил внимания на то, что близилась гроза, и настоящий тропический ливень прихватил меня без зонтика. Можно было бы вернуться домой, но тут подъехало такси, из которого как раз вышла какая-то женщина. Я бросился к нему и занял освободившееся место.

— Угол Мэдисон и Пятьдесят Четвертой, — сказал я.

— Хорошо, — ответил водитель.

Послышался звук запускаемого двигателя. Водитель заводил мотор, заводил, но — безрезультатно.

— Очень жаль, — сказал он через минуту, — но вам придется поискать другое такси. Желаю успеха.

Дождь, если это возможно, лил еще сильнее. Я развернул газету, прикрыл ею шляпу и побежал в метро. Три перекрестка. Движение задерживало меня на каждом из них, и когда я вбежал на перрон тотчас после отхода поезда, на мне не было сухой нитки.

Пришлось долго ждать следующего поезда, который опоздал на центральную станцию. То же самое произошло при следующих двух пересадках, но, выйдя наконец на улицу, я увидел, что дождь перестал. Подходя к бюро, я миновал длинный котлован, который готовили под фундамент нового здания. Кучка зевак как обычно глазела на бульдозеры и на рабочих, особенно на человека с пневматическим молотком, разваливающего огромную груду окаменевшей глины. В тот самый момент, когда я взглянул в ту сторону, отвалился большой кусок глины, и из-под него показалась словно бы глыба грязного стекла величиной с порядочный сундук.

Она блеснула в солнечном луче, и тут же в нее ударил пневматический молоток.

Раздался стеклянный звон, и глыба распалась. Одни из кусков ударил рабочего по спине, явно не причинив ему никакого вреда. В тот же миг — миг взрыва, если можно это так сказать, — я почувствовал как бы укол в лицо и, прикоснувшись к щеке, увидел на пальцах кровь. Я вытер лицо носовым платком, царапина была незначительной, но несмотря на это кровь все текла. Поэтому, зайдя в аптеку, я купил пластырь и заклеил ранку. Когда наконец я пришел в студию, оказалось, что конференция уже закончилась.

На обратном пути я снова путал станции и домой приехал поздно. В подъезде нашего дома мне встретился полицейский, разговаривавший со сторожем.

— Добрый день, мистер Грэхем, — произнес он. — Что это случилось у вас в телестудии? — я вопросительно взглянул на него, и он пояснил: — Мы только что слышали, что в вашем бюро все шесть лифтов остановились одновременно. Ненормальная история. Вы были там?

— Нет, не был, — ответил я, а про себя подумал, что в нашем рекламном бюро все возможно. И направился прямо к себе.

Психиатры утверждают, что есть люди, особо восприимчивые к неприятным случайностям. Что касается меня, то я, в конечном итоге, подвержен воздействию стечения обстоятельств — надо мной попросту довлеет случай и, за исключением будильника, подчиняющегося моей власти, я не могу влиять на то, что происходит.

Я пошел в кухню, чтобы напиться чего-нибудь и еще раз прочесть указания Молли о том, что нужно делать до ее возвращения (она поехала к матери и должна была вернуться через десять дней). Молли подробно описала, как мне следует готовить кофе, как открывать консервы, кого вызвать, если заболею и т. д. Моя жена медсестра и свято верит в то, что без нее я не знал бы даже, как дышать. Она права, но совсем в ином смысле, чем представляет себе.

Я открыл холодильник, чтобы взять немного льда, и заметил листок: «Молоко и масло сразу же прячь назад в холодильник и плотно закрывай дверцу».

Обескураженный этим замечанием, я забрал бутылку с виски в комнату и сел писать. Просмотрев главу повести, которая должна была освободить меня от работы в телестудии, и заметив ошибку, я взял карандаш. Когда я отложил его, он упал со стола, а я, не сводя глаз с рукописи, протянул руку под кресло. Затем посмотрел вниз: карандаш стоял!

Вот, подумалось мне, тот единственный случай из миллиона, о которых иногда приходится слышать. Я поднял карандаш, вернулся к повести и глотнул виски в надежде на вдохновение и облегчение от влажной духоты. Но это мне ничуть не помогло. Чтобы взять разгон, я прочитал всю главу, но на последнем предложении застрял.