Ядро ореха

На секретаря постройкома, — в высоких, блистающих желтой хромовой красотой сапогах, в добротном галифе вышагнул он, словно медно начищенная войсковая труба над грудой кураев, перед одноликой в лаптях и зипунах толпой, к середине помоста, — в сторону его глядел народ с явным недоверием. Разница в облике резала глаз, как слух — фальшивая нота.

— Вся страна затаив дыханье следит за нами! — воскликнул товарищ Сагайкин. — Завод азотистых удобрений — первый химический флагман страны. Азот — вкупе с капитализмом — разрушение, гибель, война и смерть. Азот — вкупе с социализмом — высокий успех, новая жизнь человека, и, наконец, азот — это культура в наших условиях. А раз так, давайте, товарищи, красиво возводить наш будущий день. Давайте крепко строить индустрию страны социализма!

В амбаре висела в воздухе сырость, было холодно, зябко, но от жаркого дыхания сотен людей потеплело вдруг. После фраз Сагайкина народ задвигался, загудел нестройно, взмахивая руками, там и тут глухо зашептались.

— А хулиганы как же? Чего с ними делать? — прокричал хрипловатый голос. За ним тут же прицепился другой:

— Вот именно что! Ежели тебе приставили к начальству, давай, растолкуй как следывает!

Ксенофонт Иванович, оправляя тщательно повязанный галстук, подождал, пока шум стихнет.

— Я ждал этого вопроса, товарищи, и я готов. Наше строительство каждый день выдвигает на передний план одаренных работников. Артель, которой руководит пермский грузчик Мирсаит Ардуанов, на протяжении месяца выполняла норму выработки на сто сорок процентов. Павел Громов вывел также в первые ряды бригаду плотников. Слесари коммуниста Николая Вотинова в ближайшие дни начнут монтаж водонапорной станции. Работа, выполненная ими, служит примером для тысяч других рабочих.

— Чего с хулиганами делать? — ворвался тот же хрипловатый голос.

— Праульна! Они громовскую артель с панталыку сбили.

— Бараки теперче не поспеют.

— Али в землянках прикажешь зимовать?

Народ шумел озлобленно, из разных углов амбара летели к помосту заковыристые, сердитые выкрики.

Крутанов, успокаивая людей звоном медного колокольца, думал обрывочно и тяжело: «Томит собрание, дурак. Дразнит рабочих... Народ не за красным словом, за конкретными мерами пришагал. Эх, неладно, поставить бы Мицкалевича председателем комиссии. Обидно, что уехал он в Москву, раньше двух месяцев и не жди его...»

— Ну, ладно, не затягивайте, — сказал вслух Сагайкину и глянул недобро.

Товарищ Сагайкин, оборотившись к Никифору Степановичу, наклонил голову, выпрямился, заговорил снова, поведя плавно рукой:

— Товарищи строители, успокойтесь. Борьба с несознательными элементами будет поставлена остро. Наша задача — прежде всего организовать строителям лучшие условия труда и культурный отдых. Второе — ударить топором наказанья в корень мешающих строительству социализма.

Мирсаит Ардуанов нахмурился. Последние слова Сагайкина были ему знакомы, точно так утешал он Ардуанова и в прошлый раз, но не ударил палец о палец, чтобы установить порядок среди артелей. Болтун, стало быть!

Словно подтверждая и одобряя его мысли, народ вокруг вновь зашумел, выражая откровенное недовольство.

— Чего-то топор у тебя шибко вострый... как сибирский валенок.

— Пока ты его точишь, вона сколько народу поизуродовали!

— Да он не топор, а лясы точит, брехун, одно слово!

— Довольно словесного помету!

— Не желаем!

— Долой брехунов!!

Кто-то от двери свистнул так пронзительно и разъяренно, что у всех позакладывало в ушах, многие вскочили. Милиционеры бросились в ту сторону, но пока продирались они сквозь плотно сбитую массу взбудораженного народа, свистуна уже и след простыл...

После собрания что-то вроде небольшого совета устроили и сами руководители стройки. Секретарь парткома Хангильдян сидел на собрании молча, слушал лишь, оглядывая народ живо черными глазами, теперь же, уставясь прямо на товарища Сагайкина, сказал без обиняков:

— Ты, Ксенофонт Иванович, крутую кашу заварил. Взбаламутил народ пустыми фразами!

— Но почему, разве я говорил неверные слова?

— Каждому слову есть свое время и место. А ты, не знаю, запамятовал, что ли: здесь ведь не сознательные рабочие, а всего лишь пока сезонники. Твоим словам место через год, через два, скорее. Сегодня же надо было отвечать на конкретно поставленный вопрос: вопрос, кстати, не терпящий отлагательств. Если и впредь будешь такое вытворять, придется тебе уйти из постройкома.

— Признаю свою вину, товарищ секретарь парткома.

— Мало признать, мало, ты давай показывай конкретные действия. На твоей совести усилить милицейские посты, подготовить новые кадры для охраны порядка — из сознательных рабочих, особенно из партийцев, прошедших гражданскую, с выучкой Красной Армии, вот они, твои люди! Виноват, так давай, исправляй свою ошибку, время не терпит. — Затем он повернулся к Крутанову, сказал негромко: — Плохо, что не подготовились к собранию, товарищ начальник, первый блин получился комом. Да, сказывается отсутствие Мицкалевича.

8