Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка»

Токсикологическую лабораторию возглавил старший майор госбезопасности Яков Серебрянский. Почти француз, можно сказать, такой, кстати, была и его кличка среди лубянских «рыцарей плаща и кинжала»: Француз. Ведь Серебрянский служил до этого резидентом ГПУ (так назывался в ту пору КГБ) во Франции. Под его нелегальным «мудрым руководством» в Париже и в его предместьях творились лихие, точнее – ядовитые, дела. На счету Серебрянского и его агентов поистине исторические «французские» отравления: белого генерала Александра Кутепова, после укола морфия погруженного на советский пароход в Марселе, сына Троцкого Льва Седова, заболевшего от подсыпанной ему гадости и после года страданий умершего в парижском госпитале во время банальной операции по удалению аппендикса…

Главной задачей перед Серебрянским и его лабораторией поставили отравление Льва Троцкого. Но вскоре в планах Лубянки убийство сталинского врага номер один ядом заменили вооруженным нападением, – пуля или ледоруб надежнее! – и Француза за ненадобностью убрали: Серебрянского арестовали по обвинению в шпионаже в пользу Франции и Великобритании… И тут началась долгая эра того, кого заслуженно прозвали Доктором Смерть!

Глава 10. Доктор Смерть

– Григорий Моисеевич, доставили!

– Сколько их, Филимонов? Как я просил?

– Так точно. Десять человек с Лубянки…

За окном в Варсонофьевском переулке во дворе выгружали из фургона с надписью «Хлеб» заключенных, прибывших из соседней Лубянской тюрьмы. Слышался лай овчарки и хрипатый голос старшего из конвойных, сопровождавшего счетом спуск «врагов народа» из жестяного жерла грузовика прямо в преисподнюю:

– …Третий пошел! Четвертый пошел! Пятый пошел!..

Майрановский довольно потер ладони, подтянул съехавший галстук – привычка. Сердито взглянул на фармаколога Филимонова, тяжело и старательно дышавшего куда-то в сторону и – заметно – едва державшегося на ногах:

– Опять, сука, спирт лакал?!.. Я замнаркому на тебя рапорт составлю, сволочь!

– Никак нет, я – трезв, товарищ начальник… Просто так, с устатку на работе…

Григорий Майрановский, который возглавил в конце тридцатых строго засекреченную «Лабораторию-X», специальное подразделение, занимавшееся исследованиями в области токсических веществ и ядов, знал, что среди его сотрудников царит горькое пьянство. «Слабаки!» – презирал их Майрановский. Но иногда сам в одиночку, за запертой дверью, принимал «граненый» лабораторного спирта и в глубине души оправдывал Филимонова, Григоровича и остальных подчиненных ему «ученых»: «С гнилым материалом – с отпетыми „врагами народа“ – работаем. Без пауз трудимся! Как тут, скажите, товарищи чекисты, не запить?» Он и в самом деле, если не был аскетом, но выглядел словно монах после исступленного поста: костистая фигура, худое лицо, впалые щеки… Плюс – косые, в разные стороны, глаза. Взгляд такого человека не поймаешь.

Токсикологическая лаборатория Отдела оперативной техники, зашифрованная как «Лаборатория-Х», «Лаборатория № 12» или просто как «Камера», занималась разработкой ядов. И, прежде всего, – их испытаниями. Прообразом ее была Особая группа, или так называемая «группа Яши» – небольшое подразделение, созданное Яковом Серебрянским. Знаток Востока – как-никак служил от ВЧК не только во Франции, но и в Персии, Палестине – Серебрянский пользовался в советской резидентуре авторитетом специалиста по самым изощренным отравлениям. Особо ответственной задачей считалась разработка ядов для их использования за рубежом.

Подопытных кроликов хватало: в стране, согнутой товарищем Сталиным в бараний рог, волнами шли «чистки». А задачи перед камерой пыток в Варсонофьевском переулке, в двух шагах от Кузнецкого моста, где до большевистского переворота уютно располагались модные французские бутики, были поставлены поистине глобальные: создать такие яды, которые бы «маскировали» свое гибельное действие под естественные причины смерти или болезни человека.

Основной контингент «клиентов» Майрановского, служившего под началом Наума Эйтингтона[12] в отделе политических убийств, составляли приговоренные к смерти. Среди них, кстати, были и иностранцы. Военнопленные и политические эмигранты, обвиненные в «шпионаже»: поляки, немцы, японцы, корейцы… Советский Союз больше не нуждался в Коминтерне с его разветвленной агентской сетью, вместо интернационалистов-идеалистов и русских эмигрантов-патриотов пришли сталинские опричники.

Так что «жатва» у чекистов была обильная. Но попадалась им и явная «экзотика». Скажем, американец Исайя Оггинс, трудившийся от Америки до Маньчжурии нелегалом от чекистов и входивший, в частности, в присной памяти парижскую разведгруппу баронессы Лидии Сталь[13]. Гражданин США, на всякий случай, как и многие бывшие агенты Коминтерна, посаженный за решетку, он должен был вот-вот под давлением американского посольства выйти из лагеря. А в Кремле ничуть не хотели, чтобы американец начал рассказывать в США о жизни в ГУЛАГе. Выход нашли: Оггинса отравили…