Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка»

Она имеет в виду эпидемию эрготизма, свирепствовавшую в Европе. Болезнь вызывалась спорыньей – это род грибов из одноименного семейства. Все они паразитируют на злаковых растениях, в том числе – на ржи и пшенице. Массовые отравления спорыньей были характерны для средневековой Европы, ведь ее яд не уничтожался даже после термической обработки при изготовлении хлеба. Алакалоиды спорыньи вызывали галлюцинации, судороги, отсюда и оставшиеся в истории «ведьмины корчи», антонов огонь. Вполне возможно, что фантасмагории Босха это не плод фантазии художника, а итог воздействия на его разум и чувства отравы – грибка-паразита спорыньи, пагубное влияние которого было к тому же обострено соком коварной мандрагоры.

Одиозной репутацией у смертных мандрагора обязана своим необычным свойствам. Еще «отец медицины» Гиппократ в V–IV веках до нашей эры отмечал, что вызываемые сатанинским корнем галлюцинации способны привести к слабоумию и даже к сумасшествию. Невероятно токсичное растение становится таким сильным анестезирующим средством, что человек под его воздействием кажется мертвым. Вспомним шекспировскую Джульетту. Чтобы избежать брака с Парисом – ведь Джульетта уже стала супругой Ромео, – наследница Капулетти в отчаянной, последней попытке обращается за помощью к монаху-отшельнику Лоренцо. Добросердечный праведник решается согрешить и приготовляет магическое снадобье, которое введет Джульетту в транс, в каталептическое состояние ровно на сорок два часа:

Биенье пульса сразу прекратится,
Ни теплота, ни вздох не обличат,
Что ты жива…

Уж не на основе ли сока мандрагоры составлено у Шекспира снадобье брата Лоренцо? Возможно, именно так… Ведь в четвертом акте пьесы, все становится очевидным, там опять о мандрагоре. Юная Джульетта, боясь своего пробуждения в фамильном склепе, среди мертвых и призраков, поверяет отшельнику то, что ее страшит больше всего:

…ужасный смрад, глухие стоны,
Похожие на стоны мандрагоры,
Когда ее с корнями вырывают, –
Тот звук ввергает смертного в безумье…[2]

На огромном цивилизационном пространстве – от Аравии до Скандинавии – мандрагору с древнейших времен идентифицируют с дьяволом и с царством мертвых. Об этом говорит и ее латинское название: Atropa. Оно перешло позднее к обладающей похожими свойствами белладонне, близкой родственнице мандрагоры. На самом же деле чертовщина заключается совсем в другом: мандрагора, как и другие растения семейства паслёновых – белладонна (красавка), дурман, волчья ягода, белена, паслён, – содержит ядовитые и психоактивные алкалоиды. Прежде всего – атропин и скополамин, он же гиосцин.

Это природное вещество испокон веков считалось мостиком из мира земного в мир духов. Наиболее сильное влияние гиосцин оказывает на головной мозг и центральную нервную систему. Большие дозы вещества способны вызвать галлюцинации, сделать речь бессвязной; древние считали такое состояние «пророческим». Медицинское название гиосцина – скополамин. Оно происходит от названия целого рода растений: Scopolia. Это наименование приводит нас к итало-австрийскому естествоиспытателю XVIII столетия Джованни Антонио Скополи, изучавшему алакалоиды семейства паслёновых. Гиосцин – тоже алакалоид, в чистом виде это вязкая жидкость, растворимая в воде, из которой ее можно осадить в виде кристаллов. В такой форме гиосцин, – конечно, в выверенных дозах – используется в современной медицине.[3]