Йагиня. Тайный Дар

Только мать может пожертвовать собой ради рожденного ею дитя. Богиня жертвует саму себя этому миру, безвозвратно растворяя в нем свои самые чистые качества для того, чтобы люди и нелюди помнили о своей изначальной глубине, о своей природе, которая сродни божественной.

И ничто не способно поколебать или разрушить эту глубину. По сравнению с ней – все есть лишь волнующая поверхность океана, которая никак не затрагивает его недвижимые глубины. Почему Предвечная Мать жертвует собой? Она скорбит. Всегда скорбит о своих детях, потому что видит их изначально чистыми, счастливыми, такими, какими они были сотворены. До порочных и немилосердных желаний воевать и властвовать, отнимать и побеждать.

Дивная Макошь знает, что будет время, когда дети ее вырастут настолько, что поймут, одна только заповедь есть у светлых богов – и заповедь эта звучит: «Люби!». А остальные десять, прописанные в храмовых книгах и высеченные на стенах многочисленных часовен – это всего лишь костыли для тех, кто пока не услышал эту, одну и единственную.

Стоя перед ликом светлой богини, мы все ненадолго потеряли дар речи, замерли в немом невыразимом восхищении, ожидая, когда магическая энергия, окутывающая каждого из нас сонастроится с мощью атмосферы этого Храма. Потом Авлат, который на правах правителя Темной Стороны мог взять на себя роль храмового служителя любого чина, вышел и развернулся к нам. За нашими с Даром плечами стояли Динеке, Руст, ребятишки – у Йожки Данька на руках, с нарядной ленточкой вокруг пушистой шеи по случаю праздника, Анвар, Луиза и немногочисленные замковые слуги.

Перед ликом Дивной Макоши и наших близких Темный Рыцарь прочитал священную брачную речь и мы с Лиодором повторили за ним наши клятвы.

Все происходящее казалось мне волшебством, сказкой, сном, который вот-вот закончится.

На мне было красно-белое платье, согласно обычаям Светлой Стороны, с завышенной талией и широкими рукавами, большими лепестками спускающимися вниз. Брачный наряд был покрыт затейливыми узорами красных самоцветов, и мой внимательный взгляд Йагини углядывал в них древние ритуальные письмена.

Волосы были распущены, на голове – брачный красный венец. Дарнийский оборотень не изменил своему стилю – одет он был в черно-бордовых тонах, правда, одеяния его также были расшиты ритуальными узорами и украшены самоцветами.

Динеке и Луиза украдкой вытирали счастливые слезы, а Анвар с Михеем неловко усмехались и делали серьезный вид. Когда обряд был завершен, и мы с Даром обменялись брачными венцами, и, взявшись за руки, обернулись к остальным, увидели, что в дверях, сложив белые крылья, стоит еще один гость.

Ий смотрел на нас задумчиво и одновременно немного отстраненно. Я даже разволновалась оттого, что вил попробует нарушить торжественность этого праздничного момента моей жизни чем-нибудь совершенно неподходящим. Например, скажет опять, что Дар отрекся от меня, а я выбрала уже его, крылана. Но ничего этого не произошло. Вил просто присоединился к поздравлениям и смотрел на меня без видимого сожаления. То есть пытался так смотреть. Мне было хорошо видно, каких сил ему стоит держать лицо.

Подойдя к нам, чтобы поздравить, Ий особенно горячо пожелал счастья мне, а поздравил Лиодора, после чего вручил мне подарок – кольцо с ультрамариновым камнем.

- Это танзанит, камень Данины. Он как живое существо, служит своему обладателю, оберегая того от бед.

На торжественный ужин Ий не остался.

Зато весь замок Темного Рыцаря сегодня веселился вовсю! Я и не подозревала, что в этом храме науки и магии возможно такое безудержное веселье!

Однако все это проходило, как будто не касаясь меня, как во сне. Я не сводила глаз с Лиодора, когда он не смотрел на меня, и отворачивалась, краснея, стоило ему только устремить на меня взгляд, полный доброты и нежности. И еще плохо скрываемого, затаенного желания.

Случайно касаясь его руки, все мое тело пронизывала сладкая судорога. Сейчас, когда счастье было таким близким, и ближайшая ночь предрешенной, глупо, но я чувствовала накатывающую волнами панику, когда страх тоненькой струйкой сочится сначала из глубины сознания, проникая на поверхность, и затем подчиняет себе мысли и чувства. Мне внезапно стало отчаянно не хватать мамы, и одновременно я радовалась тому, что ее здесь нет.

Йожка, глядя на нас с Лиодором, завистливо вздыхала, а Никодем старательно хмурил брови и усмехался, подражая взрослым мужчинам.

- Смотри, зять, - важно сказал он Дару, стараясь говорить басом. - Береги сестру и люби ее. Хессения у нас в семье – настоящее сокровище.

От его совершенно взрослого обращения я почувствовала, как глаза застилают слезы. Нет, как хорошо все-таки, что не вижу себя сейчас в зеркало! Наверно, хороша невеста, с глазами на мокром месте. Да и наверно хватит уже рыдать!

И пусть сейчас здесь не было всех близких мне существ, но это была именно та свадьба, о которой я всегда мечтала.