Йагиня. Тайный Дар

Девушка подняла испуганное лицо – и не было в этом нежном, испуганном, бледном личике и тени от прежнего равнодушия сирина. Мийке растерянно хлопала ресницами, переводила взгляд с меня на стены, потолок, ничего не понимая.

- Мне приснился очень странный сон, - сказал призрак.

А затем перевел взгляд мне за спину, и испуганно прикрыл рот полупрозрачной голубоватой ладонью. Я поняла – она увидела призрак бывшего мужа.

- Это был не сон, - простонала Мийке.

- Сон, - уверенно ответила я. - И сейчас он позади.

- Но…

- Все страшное позади, - заверила я. - А твой супруг ждал тебя столько времени, чтобы вместе уйти за Межу. Потом, возможно совсем скоро, вернетесь вместе.

Я обернулась – показалось, что легкий ветерок колеблется за спиной, но нет, это просто второй призрак проснулся и сейчас смотрел мимо меня, на Мийке, с такой нежностью и любовью, с какой папа смотрит на маму, и мне всегда становится немножко завидно.

Глава 16

Сказ иной, шестнадцатый. Направление - Кабаний Лог

- Сударыня Агриппина, - чародей склонился в поцелуе над рукой Природной магини. - Бесконечно рад был познакомиться.

- Дарик, дорогой, - в очередной раз Природная магиня просияла, думаю, теперь она каждый раз будет светиться, вспоминая брюнетистого мага. - А мы-то все как рады!

Эта маленькая большеглазая женщина, деятельная и энергичная, с хитринкой в светло-голубых глазах, окруженных едва заметными лучиками морщинок – вовсе не была похожа на ту несчастную, сгорбленную, сломленную жизнью старушку, которую четыре дня назад мы с сударем Лиодором и Данькой встретили в крохотной каморке при кухне замка. Я заметила, что даже про себя больше не зову ее «бабусей» - настолько это определение к ней не подходит.

Меня же Агриппина в очередной раз прижала к себе и расцеловала в щеки. А коловертыш и вовсе не слазил с ее плеча – с самого начала мудрая взрослая Природная магиня (не то, что я) ходила в его любимицах.

Мы с магом и Данькой покидали замок графства Менфера.

С Агриппиной и слугами прощались прямо здесь, а граф с графиней ехали провожать нас верхом.

Я не видела, как внезапно пришла в себя Тэя – но я видела потом лица графа, Природной магини, стражей и слуг замка, и с точностью могу сказать: таких счастливых лиц я не видела ни у кого и никогда. Пускай повсюду была привычная уже, унылая, удушливая серость, но по дороге к замку, прижимаясь к боку сударя Лиодора, и непрестанно пресекая попытки оного взять меня на руки, в то время как сам он не слишком устойчиво стоял на ногах, я видела, как на ветке серой осины пробивается единственный зеленый листок. Правда, тогда не нашлось сил повосторгаться должным образом, как и не нашлось их на то, чтобы как следует обрадоваться мавкам вместо водниц, да и Тэе, большеглазой, худенькой, кутающейся в слишком большой ей, плащ.

Двое суток мы с чародеем спали, как убитые, окруженные заботой и укрепляющими заговорами Природной магини, правда, сударь Лиодор проснулся раньше меня – вот же резервный запас у него! Тоже хочу пройти Посвящение! – и когда я наконец-то пришла в себя, первое, что я увидела, открыв глаза, теплую и ставшую уже такой… близкой… улыбку этого невыносимого чародея.

А когда в опочивальню зашли помолодевший волшебным образом граф с Тэей, я подумала, что по-прежнему сплю. Даньке пришлось ущипнуть меня, чтобы поверила. И то поверила только с третьей попытки. Хотя щипал коловертыш весьма ощутительно!

Лесной бесенок, свернувшись клубочком, как домашний кот, спал все это время у меня под боком, и никакие уговоры и даже обещания угощения не могли заставить его покинуть свой пост – похоже, малыш начал привыкать к своей новой роли, причем, как будто искренне, а не подчиняясь строгому наказу Лесного Хозяина.

***

Наверно, не раз еще в кошмарных снах я увижу бледное, до синевы, лицо чародея, спутанные, прилипшие ко лбу пряди черных волос. Не знаю, сколько просидела рядом с его телом – на обратном пути с острова.

Смотрела на заострившиеся черты и молилась всем известным светлым богам и богиням, чтобы он благополучно возвратился из-за Межи.

Помог неожиданно кубарем свалившийся на голову Данька – я была в таком оцепенении, что даже не смогла как следует испугаться чему-то, падающему с дерева. Коловертыш заявил, что резерв не только магических, но и жизненных сил у «ентого остолбеня*» (*Остолобень — дурак (старорусский)) практически на нуле, как и у меня самой, «дурехи», строго наказал делиться с чародеем теплом, а сам сосредоточился и принялся делиться с Лиодором волшбой.

Не знала, что коловертыши это умеют.

Хотя, какой смысл им в этом признаваться – вон сколько недоучек, да и просто слабых от природы волшебников! Много желающих найдется заполучить в личное пользование бесперебойные магические батарейки.

- Нет, не угадала, - объяснил мне тогда Данька. - Не все так просто с нашей лесной волшбой. Коловертыш сам должон захотеть отдать, а никак не по принуждению.