Ягодка для миллиардера (СИ)

Он не трогал меня... Не пытался соблазнить перед отъездом. Улегся спать в кабинете, ничего не объяснив. Нет, я не хотела его прикосновений — лживых и грязных. Просто не понимала —

почему так?

Почему один мужчина смотрит на меня, как на подтаявшее, малиновое мороженое, которое хочется облизать, а другой…

— Пока, мои девочки. Буду тосковать.

Настя холодно прощается с отцом. Убегает в комнату, где покоится ее розовый чемоданчик.

— Мам, мы не опоздаем? — взволнованно спрашивает она, влетая в кухню, где я неторопливо пью чай.

— Нет. Он уехал слишком рано. Так хотел поскорее убежать, что.. Неважно. Поедем, Настюха.

Пусть только попробует отказаться от тебя. Я тогда, я...

Губы дрожат. Чувствую, что заболеваю. Адреналин кипятит кровь, держит в тонусе, но это скоро пройдет.

Подъезжаю к аэропорту. Глубоко дышу, пытаясь успокоиться. Все хорошо, Соня... Ты молодец, справилась. Такое провернула! Скажи кому — не поверят.

Герман обещал помочь с фирмой, пока Макс будет «отдыхать».

Замечаю красную, широкополую шляпу Алиночки. Макс с ней рядом. Из дома он уходил в деловом костюме, сейчас же на нем белая рубашка с яркими оранжево-зелеными пальмами. Ну, пошлость же?

— Фуух.. Успела, - вручаю ошарашенному супругу ручку от Настиного чемодана. — Какая мерзость, любимый. С каких это пор у тебя ТАК испортился вкус?

ЕГО глуповатая Алиночка удивленно моргает искусственными ресницами, придерживает шляпу, очевидно, боясь, что я отниму такое сокровище.

— Соня? Что ты здесь делаешь? Послушай, это по работе. Я..

— Настя, ты едешь в Дубай с папой и вот этой тетей в красной шляпе и зеленом сарафане.

Наверное, рубашку тебе тоже она купила?

12.

Лина.

Максим походит на мотылька, летящего навстречу поезду. Лицо бледное и обезображенное ужасом, губы раскрытые, на висках вздувшиеся вены. А глаза... Глаза дикие, бегающие. Наверное, сейчас я особенно сильно похожу на тот самый, пресловутый поезд.

— Она не может полететь с нами, ведь. - блеет мой благоверный.

— Почему это? Ты ведь по работе летишь, ведь так?

— Да, но…

— Тогда справишься, Максик. Настя — твоя единственная дочь. Или ты планировал отвезти нас в

Архипо-Осиповку? Прости, что испортила сюрприз.

— Сонь, давай поговорим. Сонь, это все совсем не то, о чем ты думаешь, — бормочет он, косясь на ошеломленную, сбитую с толку Алиночку.

На миг мне ее даже даль становится. Все, что она может — моргать. И хватать воздух пухлыми губами.

Настька вставляет наушники в уши и отворачивается. Не желает слушать наши склоки.

Пританцовывает, делая вид, что ничего эдакого не происходит.

— Да я ни о чем не думаю. По работе. И дальше-то что. А ты, - поворачиваюсь к Алине.

— Таки будешь молчать?

— Да что вы себе позволяете?

— Господи, ну и голос. Словно кто-то поскреб гвоздем по стеклу. Она и в постели так скрипит?

— Сонь, я понимаю, что тебе неприятно узнать обо всем вот так, — цедит сквозь зубы предатель, трусливо озираясь по сторонам. Кажется, вся очередь из пассажиров прислушивается к нашей напряженной беседе. — Но..

— О чем, любимый? Давай же, будь мужиком. Или она… по работе?

- Я.. Давай поговорим, Сонь? Отойдем и.. Я все объясню.

— Нет, Макс. Говорить мы будем в суде. Пусть твоя птичка учится общаться с твоей дочерью. Она же хочет стать ближе к ней, ведь так? Так, Кочанова? — рычу, испепеляя бедолагу взглядом.

- Дда.. - кивает она, прячась за спину Макса. - Маси-ик.. Я не понимаю, что происходит? Ты говорил, что все будет в порядке.

— Тетя Алина, все будет замечательно, — включается в разговор Настя. - Я очень хорошая, вот увидите. Мы с вами поселимся вместе, ведь так? А что вы любите есть на завтрак? А на обед? А…

— Настя, полегче давай, - обрывает ее Макс. — Соня, умоляю, давай отойдем?

— Настюха, пока, милая. Хорошего отдыха.

Все, пора убегать...

Макс выглядит совершенно потерянным. Не ожидал он от меня такого. Я ведь могу только борщи варить, да пироги печь. Ни на что не способна. Почему тогда ему так стыдно?

Так и не признался, что любит ее. Был бы мужиком, познакомил нас. Так, мол, и так..

Прости, Софья, я тебе изменил. Люблю Алинку, жить без нее не могу. А он только воздух ртом хватает. Бледнеет, краснеет, синеет.. Прямо как ягоды в нашем саду в разное время года...

Как хамелеон меняется. Интересно, не устал от собственной лжи?

— Со-онь... пожалуйста, — хватает он меня за рукав.

Задыхается, не отпускает. Сердце тоскливо сжимается. Так мне больно сейчас. Еще чуть-чуть и разревусь. Но сейчас не буду. Не заслужил он моих слез.

— Я подаю на развод.

— Не подавай…

Смешно...

Сонь... Обещай, что меня дождешься. Блять, ну, такая дурацкая ситуация.

— Смешно тебе, козел? Смешно? Знаешь, сколько я слов тебе хотела сказать, Максим? А теперь не буду. Я достаточно видела, чтобы принять решение. Так что... Не обещаю ничего.

Только попробуй обидеть Настю. Пусть лучшие, дубайские магазины будут для нее... Если я их не заслужила.

— Ты все таки влезла тогда в мой телефон, — вздыхает он, не глядя мне в глаза.

— Пока, Макс, — бросаю я и устремляюсь к выходу.