Ягодное лето

Габриэла трясущимися руками запихала конфеты в рот и начала быстро жевать, от наслаждения прикрыв глаза.

– Так что там с этой тайной организацией, которая избавляет медведей от запоров? – спросил мальчик, и Габриэла подавилась конфетой.

– Вот же дура! – икнула она, выплевывая остатки белых косточек.

Остатков было немного – большую часть она успела проглотить.

Она просидела в туалете до позднего вечера. И вышла оттуда, став легче на пару кило. И все равно счастливая. Потому что следующий приступ «пришибленности» теперь грозил ей не раньше чем через пару месяцев, а то и позже, разве это не повод для радости?

Марта-Нарта, как и полагалось хозяйке, встречала Габрысю на самом верху лестницы. Она стояла, скрестив руки на груди, пристально глядя на костыли девушки. Габриэла несмело улыбнулась и начала взбираться по ступенькам.

– Справишься или мне для тебя какой-нибудь специальный подъемник оборудовать? – спросила Марта.

Габрыся залилась краской, улыбка сползла с ее лица:

– Я сссправлюсь, конечно, справлюсь. А эти костыли – они так просто, иногда. А вообще у меня есть обувь специальная – в ней вообще не видно, что эта нога у меня… не такая…

– Ну и хорошо, – кивнула Марта. – Все равно тебе на лошади ездить, а не ногами бегать.

– Точно!

– Никаких поблажек тебе и дополнительных тарифов я не дам…

– Да мне вообще никаких тарифов не надо!

– … потому что ты знала, на что идешь, откликаясь на мое предложение. Поскольку у меня нет жалости к собственному дитятку, вон там сидит, а ведь у него с мозгом проблема, – так и тебя жалеть не собираюсь. Он, хоть у него и руки крюки, растут не из того места совсем, чистит коней. И сейчас учится еще копыта им обрабатывать, храбрый мальчик, а в твои обязанности будет входить обучение и дрессировка лошадей.

– Но я не… – попробовала возразить Габриэла.

– Знаю, знаю. Ты придерживаешься методики Монти Робертса – и замечательно, я поэтому твою кандидатуру и выбрала: мне более чем достаточно диких выходок и панических побегов после классического объезжания. Я слишком люблю своих коняшек, чтобы ломать им характеры, раз можно обойтись без этого и справиться лаской. Бинго, я тебе покажу моего Бинго, с него и начнешь. Такой сладкий малыш… – Марта довольно улыбнулась при воспоминании о последнем своем приобретении. – Но сейчас иди к остальным. Мы как раз обедать собирались, познакомишься со всеми. Ну, давай, топай, топай!

И Марта бесцеремонно подтолкнула Габриэлу в спину, что девушке ужасно понравилось. Не сам толчок – а то, что к ней отнеслись как к любой другой работнице, без всякой жалости, без какого-либо смущения, без неловкости, которая часто возникает у здоровых людей при общении с «неполноценным».

За столом сидело несколько мужчин и две девушки.

– Это Янек и Славек, наши конюшенные, это Виктор, инструктор по выездке, как раз ты с него снимешь обязанности дрессировщика, это Витек, наш славный гость и главный спонсор, – тут все рассмеялись. – А это Ивона и Ала, его дочери. На прогулку с ними поедешь в следующий раз.

Девушки с готовностью закивали.

– Садись и наедайся, – продолжала Марта. – У нас тут здоровая деревенская пища. Ничего особенного, но вкусно. Пани Маня готовит восхитительно! А тебя бы подкормить не мешало, чтобы ты своей костлявой задницей лошадкам хребты не поцарапала!

Снова взрыв хохота.

– Угощайся, Витек, – вдруг сменила Марта объект внимания, – нет, нет, не Габрысей! Вот этим цыпленком в соусе! Садись, милая, – и она указала вновь прибывшей ее место, а сама уткнулась в собственную тарелку.

Габриэла давно не обедала в такой симпатичной компании. А потом все было еще более замечательно: началась работа ее мечты.

Она стала дрессировщицей лошадей.

Трехлетний Бинго, который до сих пор скакал на воле, на пастбищах с такими же, как он, подростками, сейчас беспокойно бегал в небольшом загоне, прижав уши к голове. Полными недоверия глазами он косился на стоящего посередине загона человека.

«Чего ты меня дергаешь? Что ты хочешь от меня?!» – казалось, кричала каждая клеточка его тела.

Молочно-белая шкура лоснилась от пота – это было очень заметно в лучах солнечного света.

«Отойди! Прочь! Я тебя боюсь!»

Но человек не собирался отступать. Широко расставивший руки, с хищным выражением на лице, грозный, сильный, пугающий… Вообще-то этот конь мог его легко прикончить одним ударом мощного копыта, и дрессировщик об этом знал. А еще знал, что молодое животное в конце концов все равно покорится его воле…

Вдруг одно ухо, до этого плотно прилепившееся к голове, дрогнуло.

– Ну-ну, конечек, – шепнула Габриэла. – Я подожду.

В этот момент жеребец тряхнул гривой, как будто сам с собой вел отчаянный диалог, но Габриэла знала: это он для нее… он с ней хочет подружиться. Она слегка повернулась, встала боком к нему. Бинго замедлил бег и нагнул голову.

«Ну ладно, ты выиграла, хотя я тебе немножко поддался, примешь меня в свое стадо?»