Ягова ночь

Дети засмеялись, а кудрявый мальчик опустил голову, мысленно желая, чтобы он пришел и за противной Хлоей.

– Голову от умности раздует, – пробубнил он, ели слышно.

А детвора принялась обсуждать духов, перебивая друг друга. В зале пахло жареным мясом и дымом. В распахнутую дверь сновали люди. Прибывали новые гости, кланялись вождю и садились за стол. Отовсюду доносились тихие разговоры и смех.

– Деда, расскажи о Яге,– болтовню прервал Фолги, сидящий ближе всех к старику, с фигуркой Еруна в руках.

Гуннульв взглянул на внука и кивнув заговорил: «Старый Яг, древний как свет и тьма. Он огромен, как великан с севера. Поступь его слышна за дюжину вёрст. Раз в год, когда врата между светлым миром и тенью открыты, он выезжает на быке Орумгриме. Столь огромном, что тот может перепрыгнуть горы. Яг и взаправду собирает души, – он взглянул на кудрявого мальчишку, стараясь оправдать его перед сверстниками. – Но лишь раз. Завтра, на рассвете, он погонит их обратно в мир тени. А Вел, его младший брат, в ответе за умерших. Он встречает их. Ведь Ягу, в любой иной день, нет пути в мир света. Как вы знаете, Ерун запретил ему появляться здесь. Слышите, как грохочет его молот о небесную наковальню? – дети хором закивали, буря спускалась с гор. – Это значит, что Яг идет, бойтесь смертные, запирайте дома, затворяйте ставни, разжигайте огонь ярче! В открытые врата пройдут не только наши предки, – голос Гуннульва стал тише, детям казалось, что в зале потемнело. – Мимо Вела и его стражей проскочат и духи темные, неприкаянные. Они жаждут попасть в жилища людские, чтобы завладеть телами хозяев и остаться в нашем мире на последующий год. Некоторые могут поселиться в темном углу и тогда все дела пойдут наперекосяк. Умруны и вурдалаки просыпаются, даже драуги встают из гробниц одержимые темными духами. В Ягову ночь нельзя отворять дверь незнакомцам! Оставлять распахнутые окна и двери! Но лучшая защита – огонь. Нечисть никогда не подойдет к пламени, а ежели подкинуть вязанку лаванды, то уберётся за тридевять земель.»

– Деда, – Фолги воспользовался паузой Гуннвальда. – А наши предки и правда этой ночью где-то рядом?

– Правда, – кивнул вождь. – Некоторые возвращаются домой, другие посещают места былой славы. Но так или иначе, все они этой ночью здесь. У многих остаются незаконченные дела, – он выразительно посмотрел на внука, вкладывая в слова лишь им ведомое значение. – Что-то не сказано, не сделано… Смерть настигает внезапно, нам дозволено лишь распоряжаться мигом, что ей предшествует…

Фолги задумался, уставившись на фигурку Еруна, а Гуннвальд, тем временем, откашлялся и продолжил. Его рассказ об обрядах плавно перешёл в воспоминания молодости. Старый хёдвинг поведал, как провел одну из Яговых ночей в глухом лесу, в окрестностях Круга богов. Куда раз в девять лет обязан прийти с дарами каждый.

– Вот так вот мне повезло, то ли из-за глупости, то ли по проведению богов! – пояснял Гуннвальд.

Темень в ту ночь стояла непроглядная, прошел сильный ливень, и молодой воин еле смог развести огонь. А он был необходим, ведь вокруг уже собирались тени. Они скакали по ветвям и у корней старых елей. Из-под густых кустов на путника глядели потусторонние, мерцающие глаза.

– Нечисть лишь ждала подходящего момента, чтобы вцепиться мне в спину! – ерзая на стуле, рассказывал Гуннвальд. – Я видел их, вот как вас сейчас. Черные морды, рога и клыки. Бледные очи буравили меня, словно пожирая заживо. Слышал их дыхание! Не буду кривить душой, было страшно! Шерсть на спине дыбом стояла! Я провёл всю ночь в свете тусклого костерка, с топором наготове. Но там были и светлые души! Я ощущал, как мои предки встали подле меня… Дед и прадед, все были там! Прославленные войны!