Яик – светлая река

Дмитриев просматривал текст обращения. Он еще утром почувствовал нервный тик на правой щеке, но не придал этому никакого значения. Сейчас приступы тика повторялись все чаще и чаще, щека подергивалась почти беспрерывно, и это начало раздражать. «Что за напасть такая?..» – прошептал он и, не отрываясь от чтения, стал быстро растирать ладонью щеку. Рядом сидел Абдрахман и ждал, что скажет Дмитриев. Услышав: «Что за напасть…» – Абдрахман забеспокоился, что в текст вкралась ошибка.

– Что, Петр Астафьевич, может, где непонятно?.. – спросил он.

– Нет, нет, изложено прекрасно. Обращение нужно как можно скорее отпечатать и распространить.

– А не будет ли вот эта строка выглядеть слишком панически: «Белые генералы и казаки начали налет на Совдепы». Ведь они же на самом деле еще не начали налетать на Совдепы, только хотят, а сбудется ли их желание или нет, это еще вопрос. Может, мы преждевременно об этом пишем? – опять забеспокоился Абдрахман.

Дмитриев, словно удивляясь опасениям Абдрахмана, пристально посмотрел на него:

– А знаете ли вы последнее письмо Ленина, помните, о чем там сказано?.. Товарищи большевики, никому не верьте, вооружайте народ, рабочих. Вместе с винтовками надо давать народу и идейное оружие, объяснять, кто его истинный враг, и тогда народ сам возьмет врага на прицел. Вчера вы с Червяковым тоже сомневались – не рановато ли писать обращение? А по-моему – пора! Вот уже сутки, как Оренбургский Совет послал ультиматум, а штаб Мартынова молчит, словно воды в рот набрал. Это неспроста. Они что-то затевают. Если сегодня ночью не подымут мятеж, то, пожалуй, еще можно будет заставить атамана Мартынова подчиниться… Но, по всей вероятности, этой ночью они все же поднимутся.

Абдрахман с большим вниманием слушал его.

– По-вашему, – заметил Абдрахман, – казаки в ночь нагрянут на нас. Гробовое молчание на ультиматум Цвилинга, казачьи пикеты, осаждающие город, выпады казаков против Совдепов в станицах – все это подтверждает ваше предположение. Ну, а Оренбургский отряд, который идет сюда? Саратовский?.. А красногвардейские части Самары?.. Разве они не свернут шею атаману Мартынову и его помощникам?..

– Они постараются преградить путь отрядам, и тогда борьба может затянуться. Смотри: в Гурьеве генерал Толстов сколачивает войско, на Дону поднялся Краснов, а здесь, почти рядом с нами, Дутов! Есть и еще один сильный и опасный враг – это иностранные интервенты. Так что, Айтиевич, все идет к тому, что гражданская война может затянуться на очень и очень долго.

– И у Москвы такое же мнение?

– Может, говорю, затянуться… Но ясно одно: солдаты, рабочие и крестьяне России во главе с Лениным сумеют отстоять революцию, сумеют подавить контру и расправиться со всеми, кто осмелится поднять руку на народную власть!

Пока председатель Совдепа Дмитриев и комиссар Айтиев подготавливали обращение, события принимали неожиданно тревожный оборот.

2

В тот самый день в шесть часов вечера Дмитриев получил два очень тяжелых известия.

В кабинет робко вошла женщина. Взгляд ее был полон тревоги. Она силилась что-то сказать и не могла. Губы и подбородок ее дрожали.

Вместе с ней в кабинет вошел и Червяков.

– Эта женщина, – сказал он, – непременно хотела вас видеть. Говорит, что пришла из деревни по неотложному делу. Спрашиваю: «Что у вас за дело?» – «Кто я и по какому делу, объясню только самому Дмитриеву». Вот я и привел ее к вам. – Червяков сел на табурет, стоявший напротив председательского стола.

– Садитесь, – пригласил Дмитриев женщину и указал на стул. – Садитесь, пожалуйста…

– Кажется, это вы Дмитриев? Простите, как вас величать? Мы ведь неученые, не знаем, – глухо проговорила женщина. На голове у нее теплый коричневый платок, какие обычно носят крестьянки. Она развязала его и опустила на плечи, чтобы свободней было разговаривать и лучше слышать собеседника.

– Ничего, зовите просто товарищем Дмитриевым. Не сомневайтесь, я самый и есть Дмитриев, – добавил он, заметив недоверчивый взгляд женщины.

– Не знаете ли вы человека по фамилии Быков? – спросила она.

– Председателя Январцевского Совдепа?..

– Да.

– Очень хорошо знаю Игната Иваныча Быкова… Говорите смелее, гражданка, здесь все свои. Что, он послал вас к нам? Говорите, не бойтесь…

Женщина тяжело вздохнула, в глазах у нее появились слезы. Дрожащей рукой она достала из кармана сложенную вчетверо бумажку и протянула ее Дмитриеву.

Червяков наклонился над женщиной:

– Успокойтесь, успокойтесь. Человек, которого вы искали, перед вами. Расскажите мне все по порядку, и я вам помогу.

Женщина продолжала всхлипывать.

Дмитриев развернул листки и стал читать. Чем дальше углублялся в чтение, тем лицо его становилось тревожнее и бледнее. Червяков заметил, как снова начала подергиваться его правая щека. Четыре странички были плотно исписаны красивым убористым почерком. Дмитриев читал долго, словно изучал каждую букву; растопыренная ладонь его машинально поглаживала волосы. Кончив читать, он еще с минуту сидел в задумчивости, затем глухо спросил у женщины:

– Казачьи отряды по дороге встречались?