Яик – светлая река

С наступлением весны у Халена не стало и этих учеников. Привыкший к постоянной работе, учитель загрустил, затосковал, он вдруг почувствовал вокруг себя какую-то пустоту, и ощущение этой пустоты еще больше угнетало его. Не было и хороших собеседников, потому что еще не все аулы перекочевали на джайляу. Тосковал Хален и по газетам и журналам, которых на этом летнем пастбище совершенно невозможно было достать. Пастбище, замкнутое с двух сторон степными речками, находилось в стороне от больших дорог, сюда никто не приезжал ни из уезда, ни из волости, а если и приезжал кто, то только по делу.

В эту весну запаздывал с перекочевкой и аул Жунуса. Хаджи обещал Халену приехать на джайляу сразу же вслед за ним, через два-три дня, но почему-то задерживался. Учитель догадывался почему. Старший сын Жунуса Хаким заканчивал в Теке реальное училище, и родные ждали его возвращения. Шла вторая неделя, а Хаким все не приезжал, и аул Жунуса по-прежнему оставался на зимовке.

«Если бы перекочевал Жунус, сразу на джайляу стало бы веселее. Хаджи – человек энергичный, знает толк в хозяйстве, может многое подсказать. И собеседник он приятный, сам рассказывает много и любит слушать. Если бы все люди были такими… Хороший старик, всегда за правду стоит…» – думал учитель, вглядываясь в степь. Он надеялся увидеть кочевку Жунуса. В последнее время учитель особенно сдружился со стариком, делился с ним всеми сокровенными думами и теперь с нетерпением ждал его на джайляу.

– Макка, – войдя в юрту, сказал Хален, – не пора ли гнать кобылиц на луг?.. Наверное, и жеребята пить захотели…

– Рано еще… – ответила Макка, продолжая полоскать в ведре кожаный подойник.

– Нет, не рано.

– Ну что ж, пора так пора… На реку хочешь?.. Ты опять сегодня все утро смотрел на дорогу, будто кого-то ждешь с базара.

– Угадала, Макка. Я жду, только не с базара… ты же знаешь, я не могу жить без газет, журналов, книг, без уроков. На днях должен приехать из города сын Жунуса, а может, уже и приехал, вот его я и жду. Он наверняка привезет что-нибудь новенькое почитать.

Она знала, что муж скучает по школе, по учительской работе, но ничем не могла ему помочь. Искоса взглянув на скучное лицо Халена, она тяжело вздохнула и пошла доить кобылицу.

2

Когда Макка закончила дойку, Хален погнал кобылиц и жеребят к реке. Впереди, как всегда, бежала вороная кобыла. Спустившись с яра, она смело вошла в воду и, вытянув шею, начала пить. По мере того как вода мутнела у ее ног, она продвигалась все дальше и дальше в реку, вместе с ней вошел в воду и жеребенок, он едва касался копытами дна, почти плавал. Сходя по тропинке вниз, учитель с опаской смотрел, как жеребенок задирал вверх голову, рыжая спинка его то и дело захлестывалась волной. Напившись, кобыла вышла из воды и рысцой затрусила к лугу. За ней потянулся весь табунок.

Хален стоял на берегу и смотрел, как медленно успокаивалась и светлела вода после ухода кобыл. Было тихо, безветренно. Но вот со степи пахнул легкий ветерок, и спокойная речная гладь вмиг покрылась кудрявой рябью. Солнце перевалило за полдень. На противоположном берегу из камышовых зарослей выплыли две утки-лысухи и, чего-то испугавшись, снова скрылись в зеленом тростнике. Почти под самым яром Хален заметил голову нырка с взлохмаченным хохолком. Нырок скрылся под водой, и минуты две его не было видно. Учитель с интересом стал наблюдать, где появится эта хитрая птица. Хохлатая голова нырка показалась почти у самых тростников и снова скрылась под водой.