Яйца, бобы и лепешки

Да и в смысле одежды все было в порядке. Я извлек брюки, визитку, жилет, штиблеты и гетры и снова примерил цилиндр Таппи. И в двадцатый раз пожалел, что у Таппи, во всех других отношениях человека безупречных качеств, голова оказалась чуть маловатой. Такая вот странность. С одной стороны, можно сказать, что старина Джордж Таппер практически ворочает судьбами великой державы – во всяком случае, он подвизается в министерстве иностранных дел и на отличном счету у своих бонз, с другой стороны, шляпы он носит седьмого размера с минусом. Не знаю, замечал ли ты, что голова у Таппи как бы сужается кверху, моя же, наоборот, по форме близка к турнепсу. Все это усложнило и подпортило ситуацию.

Стоя перед зеркалом и осматривая себя напоследок, я не мог не ощутить, насколько шляпа меняет человека. С непокрытой головой я выглядел безупречно до последних мелочей, но в цилиндре я словно готовился выйти на сцену мюзик-холла и спеть комические куплеты. Однако приходилось довольствоваться тем, что есть, и не стоило принимать это к сердцу. Я разложил брюки под матрасом, чтобы обеспечить идеальные складки, позвонил миссис Бийл и отдал ей визитку, чтобы она прошлась по ней горячим утюгом. И я отдал ей цилиндр и проинструктировал ее, как его обработать портером. Это, как тебе, без сомнения, известно, придает цилиндру чертовский глянец, а когда типчик состязается с б-том, нельзя пренебрегать ни малейшей мелочью.

А затем – в постель.

Спал я не слишком хорошо. В час ночи полил дождь, и меня внезапно поразила мысль: что, черт подери, мне делать, если он будет лить и днем? Покупка зонта разнесла бы бюджет в клочья. В результате моя голова почти до утра лихорадочно металась по подушке.

И напрасно. Когда я пробудился в восемь утра, солнце заливало комнату, и казалось, что последняя помеха убрана с моего пути. Я позавтракал, а затем выкопал брюки из-под матраса, забрался в них, надел штиблеты, застегнул на них гетры и позвонил миссис Бийл. Меня переполняло благодушие. Складки на брюках были само совершенство.

– А, миссис Бийл, – сказал я. – Будьте так добры, визитку и цилиндр. Какое чудесное утро!

Ну, эта Бийл, должен тебе объяснить, была довольно зловещей бабой с глазами, сильно напоминавшими мне глаза моей тетки Джулии. И мне не понравилось, что она смотрела на меня с вредной многозначительностью. Кроме того, я увидел в ее руке какой-то документ. И тут, Корки, меня объял непонятный страх.

Полагаю, в таких случаях срабатывает своего рода инстинкт. Человек, который сталкивался с этим так часто, как я, начинает помимо воли содрогаться, когда видит квартирную хозяйку с листком в руке и многозначительно на него смотрящую.

Секунду спустя стало ясно, что шестое чувство меня не обмануло.

– Я принесла вам маленький счетец, мистер Укридж, – сказала эта жуткая бабища.

– Чудесно! – сказал я благодушно. – Положите на стол, хорошо? И принесите мою визитку и цилиндр.

Она даже еще больше уподобилась моей тетке Джулии.

– Я должна попросить, чтобы вы расплатились сейчас же, – сказала она. – И так уже неделю просрочили.

Солнечное утро начало быстро меркнуть, но я сохранял благодушие.

– Да-да, – сказал я. – Всеконечно. Но мы потолкуем об этом попозже. Цилиндр и визитку, будьте так добры, миссис Бийл.

– Я должна попросить… – начала она снова, но я усмирил ее самым выразительным моим взглядом. Если я чего не выношу в нашем мире, Корки, так это пошлую скаредность.

– Да-да, – сказал я с досадой. – Как-нибудь в другой раз. Мой цилиндр и визитку, будьте так добры.

И тут – такое жуткое невезение! – ее вурдалачий взгляд упал на каминную полку. Ты ведь знаешь, как бывает, когда одеваешься с особым тщанием, – возвращаешь в карманы их содержимое в самую последнюю очередь. И я, на свою беду, положил мой маленький капитал именно на каминную полку. И слишком поздно заметил, что она его высмотрела. Послушай совет человека, который кое-чего в жизни насмотрелся, и никогда не оставляй свои деньги на виду. Они наверняка натолкнут того, кто их увидит, на всякие мерзкие мысли.

– У вас тут деньги, – сказала миссис Бийл.

Я прыгнул к камину и обрючил наличные.

– Нет-нет, – сказал я поспешно. – Их я вам отдать не могу, они мне нужны.

– Хо! – говорит она. – И мне тоже.

– Послушайте, миссис Бийл, – говорю я. – Вы не хуже меня знаете, что…

– Я не хуже вас знаю, что вы должны мне два фунта, три шиллинга, шесть пенсов и полпенни.

– И в свое время, – говорю я, – вы их получите. Но сейчас вам следует потерпеть. Провалиться мне, миссис Бийл, – сказал я с жаром. – Вы не хуже меня знаете, что любые финансовые операции подразумевают разумное кредитование. Кредит – это кровь коммерции. Так что несите цилиндр с визиткой, а попозже мы обсудим все подробно.

И тут эта баба дала волю низости души и жуткой подлой хитрости, которые, хотелось бы мне думать, не типичны для представительниц женского пола.

– Либо я получаю деньги, – говорит она, – или попридержу цилиндр с визиткой. – И нет слов, Корки, чтобы описать омерзительное злорадство в ее голосе… – За них что-нибудь да можно выручить.

Я уставился на нее в полном ужасе: