Яхтсмен

— Значит, ты первая напишешь что-то дельное, — попытался я ее утешить. За окном желтели побежалые трещинами стены соседних домов. Солнце постепенно клонилось к закату. — Пока я здесь, может, еще что-то нужно?

— Конечно, нужно, — она снова забрала трость. Мне показалось, что у медвежьей головы появилось обреченное выражение на морде. — И… если… — она с трудом могла как следует удержать трость, попутно размахивая ей, — сделать так… — теперь девушка попыталась изобразить выпад, целясь в матрас, — все должно получиться!

Она двинула рукой, раз, другой и набитая слежавшимися перьями тряпка благополучно покачнулась.

— О! — произнесла Даша не то разочарованно, не то радостно. — Прогресс.

— Угу, — угрюмо заметил я. Если это прогресс, то к концу года, быть может, она добьется того, чего желает от нее Петр Григорьевич.

— Ну, не бог весть что, конечно же, — сразу поправилась она, попутно накидывая какие-то заметки размашистым почерком. — Это лишь маленький шажок.

— Слишком маленький, — парировал я. — А если трость может огнем плеваться? Или еще что-нибудь делать? Хотя тут же медвежья голова….

— И что? — прищурилась девушка. — Это должно что-то значить?

— Ну как же, — вот здесь меня смутить было нелегко — книжек в свое время я перечитал огромное количество. — Ведь всякое зверье обозначает силу. Медведь — физическую, лиса — умственную. Какой-нибудь орел — свободу или что-нибудь воздушное.

Запнувшись, я внимательно посмотрел на медвежью голову, с упреком глядящую на меня в ответ.

— Вот тебе медведь. Вот тебе сила воздуха, которая по твоим же словам со всем этим никак не связана. Где логика?

— Почему тебе надо под… колоть обязательно, а? Ведь символизм же чистой воды. Иначе зачем голову медведя делать?

— Мастеру нравились медведи? — чуть приободрившись, ответила Дарья, а ее рука в это время так и летала по листу бумаги. — За время, что я изучала все неизведанное, я поняла один важный момент.

— И какой же? — я внимательно рассматривал тонкую работу — затылок головы, где был прочерчен едва ли не каждый волосок. Даже не затерлось со временем!

— Что для полного понимания надо откинуть людское невежество, предрассудки и выдумки, — она придвинула себе стул, села на него, потом вскочила, чтобы закрыть окно, и вернулась на свое место. Под ее ногами при этом громко хрустели остатки разбившейся штукатурки. — А их в историях о подобных вещах — процентов девяносто, а то и девяносто девять.

— Например? — мне вдруг стало жутко любопытно, что же считается такими предрассудками и выдумками. Все людское и человеческое, что ли? Я повернулся к матрасу. — Сюда же все равно привезут еще один, может мы его прямо сейчас…?

— Попробуй, — не отрываясь от бумаг ответила рыжая, а я подумал, как двусмысленно прозвучало мое предложение. — Только не…

Но я уже взмахнул рукой, удерживая трость за набалдашник, как топор. Замах вышел действительно хорошим, к тому же я явственно представил себе предстоящий эффект. В результате ударной волной меня опрокинуло на спину. Треснула ткань и в воздух поднялись тысячи перьев. Дом вздрогнул, а только что закрытые окна позади меня снова захлопали.

— Не переусердствуй, — услышал я окончание фразы через звон в ушах. — Здорово. Прекрасно, — теперь она, кажется, аплодировала. — У меня нет матраса и дом тоже с трудом устоял. Понимаешь, сколько сил в этой штуке?

— Угу, — я перевернулся на живот, потом встал на колени и разогнулся. В комнате царил разгром. Хорошо, что соседей нет. А вообще, чем только они думали, выбирая жилье в доме, где есть люди, а не в заброшке какой-нибудь. — Дофига. Бесконечно много.

— Не бесконечно. Просто нет возможности измерить, — поправила меня Даша.

— Раз уж я помогаю тебе разбираться с этим, постарайся мне объяснить все так, чтобы я понял. Пожалуйста, — произнес я, чувствуя, что моя просьба прозвучала слишком уж резко.

— Хорошо. Утренних объяснений тебе было мало, похоже. Я говорила тебе про энергию и силу. Она бывает разная. У любой энергии есть своя плотность. Ты не сможешь снять со стального шара столько же статического электричества, сколько может дать, например, распад той же массы радиоактивного вещества даже в самой простой центрифуге. Тебе вообще эта тема знакома? — спросила она, вглядываясь в мое лицо.

— Немного, знаешь ли, — забормотал я, удрученный тем, что приходится второй раз за день вспоминать курс школьной физики, который я предпочитал прогуливать. — Но общую суть улавливаю, так что продолжай.

— Хорошо, — девушка слегка нахмурилась, словно подозревая, что мое «немного» не отличается от «ничего». — Ученые постепенно открывают все более плотную энергию. Но по заметкам различных исследователей, то, что мы с тобой сейчас видели, имеет самую большую плотность и силу, как следствие.

— А почему так? — похоже, тут все вопросы с моей стороны будут казаться дурацкими, поэтому я решил избавиться от скованности и любопытствовать на полную.