Яконур

Элэл читал у Харитона Лаптева… у кого-то еще… это вот у Лаптева: «о кочующих народах, у северных мест лежащих, во Азии Сибирских мест…», потом как-то так примерно: «на островах, около тех проток… в летних юртах… довольствуются рыбою, оленями, гусями… которых великое множество… промышляют песцов белых и голубых, чрез всю зиму… ездят на собаках…» Точно запомнился год, когда была сделана эта запись: 1739. Еще, кажется: «обычай же у них — всегда ез дят со всем домом, нигде ничего не оставляя…» И вот где-то там же, да, там где-то: «русские… издавна, семей около десяти… которые чрез жен своих соединились многие с новокрещеными якутами…», как это там… «и на их природу и обычаи схожи».

Так-то, «на их природу схожи»!

Была ли она якуткой, тунгуской, алтайкой или, может, происходила от ульчей, от ханты, тувинцев, хакасов? Какие таинства древней сибирской истории принесла она с собой в род Элэл, откуда и какими путями пришли в него эти гены, эта кровь, — задержались ли на Амуре, когда предки индейцев двигались к Чукотке по дороге в Америки, или появились здесь с тысячами тысяч всадников, оставлявших за собой каменные столбы, или сохранились после набегов за Великую Китайскую стену? Что это была за женщина, как она одевалась, какая у нее была походка и что, интересно, она любила готовить? А что она рассказывала детям, какие сказки, какие предания?..

* * *

Ольга продолжала стоять посреди комнаты…

Все эти месяцы она все спрашивала себя: он? Или — ошибка?.. Ошибки не должно быть, она себя не простит.

Он, отвечала себе, он!

Но…

Вдруг происходило что-нибудь… Что-то он делал, что-то говорил… И опять начинала спрашивать себя: он? Или — ошибка?

При этом интонация у нее получалась такая… Не нравилась ей собственная интонация. Слушала себя — и была собою недовольна.

Да он же, он! Перестань наконец!

То, что она к нему сразу почувствовала, в первый же вечер… То, как он отличался от других… Головушка его, всегда чем-то обеспокоенная. Его глаза, в которых поминутно отражается все, что в нем и вокруг него…

Но вдруг, вдруг она что-то замечала, что-то слышала! И оказывалось: чего-то ей недостаточно… где-то он все же недотягивает, недобирает… и выделяется-то на общем фоне уж не слишком… Она хотела от него большего! Большего, чем он был. Большего — от его головушки, от его глаз… А тут уж принималась работать обратная связь: шло на убыль представление Ольги о Герасиме — исчезало что-то в ее отношении к нему — таял запас первого вечера!

Все эти «что-то»… «где-то»… Но, при всей неопределенности этих ощущений, — они существовали. Значит, «что-то» происходило на самом деле.

Страшная женщина… Разве нельзя иначе — не анализировать, не раскладывать по полочкам? Не приглядываться, не прислушиваться к каждой мелочи? Ну, видеть любимого, скажем, в розовом или там голубом тумане…

Ругала себя.

Нет, ее отношение к Герасиму было устойчивым! Сигналы, которые тревожили ее, Ольга отвергала, старалась не замечать, искала им приемлемые объяснения, оправдывала. Однако они накапливались! Это их свойство было ужасно — они не уходили из Ольгиной жизни. Одно прибавлялось к другому… И с малых сомнений начиналась мучительная переоценка.

Что за наваждение? Что за беда, неотвратимый рок в ее бабьей судьбе, неизбежное поражение в главном, предопределенность, с которой она бессильна бороться? Снова, второй раз в жизни, творилось это с ней, опять она проходила этот путь: чем больше узнавала она своего мужчину, тем становилось труднее…

* * *

Молодой директор пообещал:

— Устраним.

И записал себе в блокнот.

Карп не хотел ему говорить, что было это на сейнере у Насти, — сказал так, в общей форме.

Потолковали немного о том о сем… Стол у молодого директора был завален бумагами. Карп сидел у окна, на крайнем из стульев, на другой положил свою фуражку; отдыхал. Успокаивался.

Распрощался, отправился дальше.

Шел по реке мимо рыбзавода.

Новые цеха на высоком берегу. Холодильник. Компрессорная. Растет завод, кирпичом построился… Выходит, чем меньше рыбы, тем больше рыбзавод строят.

Что бригады привезут, идет в магазины сразу. Немного там. А в цехах коптят палтуса, солят селедку с Тихого океана.

Вот будет рядом еще рыбхоз, площадку утвердили; станет выпускать в Яконур мальков… Посмотрим, что из этого получится…

Свернул в протоку.

* * *

Все еще стояла Ольга посреди комнаты…

Нет, ей было точно известно: человек, которого она полюбила, родился для добра, создан для того, чтобы хорошо и чисто делать все главные дела своей жизни; другой не был ей нужен. Просто он поначалу еще не знал себя и давал сбить себя с толку.

Да, это так.

Кивнула женщине в зеркале.

И довольно сомнений… Все будет хорошо. Остальное — выкинуть из головы. Решено.