Якорь

Спускаюсь. Вот сквер. Четыре ряда черных влажных стволов. Как столбы — без веток и листьев. Вот наступит весна, и эти столбы превратятся в деревья-свечки, с устремленными вверх ветками, увенчанными нежно-зеленой полупрозрачной листвой. Я начинаю привыкать, что знаю куда больше, чем помню…

В сквере людей уже совсем нет. Здесь светло и тихо. Куда дальше? Ну, допустим, направо, в сторону площади. Какой же холодный снег. Хочется вернуться в тепло флаера, но я иду по скверу.

Я почти дошла, когда дорогу мне преградил человек. Сквозь снег я не сразу разглядела его лицо. Но он позвал меня по имени, и я остановилась.

Саша стояла напротив. Смешная в тапочках и в халате, совсем не похожая на себя прежнюю, но все равно это была она. На щеке у девушки застыла капля — не то снежинка растаяла, не то слеза. Захотелось подойти и стереть эту капельку.

— Саша… нашлась…

Она замерла. Вскинула глаза, в которых не было страха, только тревога.

— Кто вы?

Игорь не ответил. Слова застряли в горле, приклеились к нёбу, исчезли. Она не помнит. Все-таки не помнит. Нет, он знал, что так будет, казалось, он даже был готов к этому. Только идиотская улыбка неудержимо отображается на лице. Нашлась…

— Что вы молчите? Кто вы?

А кто я? Она не помнит…

И только снег медленно ложился между ними. Мимо шли люди, каждый в своем одиночестве.

— Саша…

Она сделала шаг вперед. Пристально вгляделась в его лицо. Потом сказала растерянно:

— Уходите. Пожалуйста.

Это прозвучало как просьба. Бессильная, тихая просьба. Последняя.

Игорь кивнул. Уйти он не мог. Остаться — тоже. Даже оторвать взгляд от ее фигуры, от лица, от волос, в которых запутался мокрый снег, и то было трудно.

Выдавил улыбку, какая украсила бы любого покойника: не прогоняй. Видишь, я обещал вернуться и вернулся.

Саша поднесла к губам замерзшие руки, подышала на них.

Это стало чем-то вроде последней капли. Сигналом к действию. Всего два шага — она не успела испугаться, не успела отстраниться, даже не успела сказать это свое безнадежное «уходите».

Он поймал ледяные, покрасневшие ладошки, сжал, кожей чувствуя, какие они настоящие, живые.

Саша стояла, застыв, ничего не понимая, но чувствуя уже, что этот странный человек не сделает ничего плохого, он искал ее не для того, чтобы вернуть в клинику.

Откуда-то из глубин памяти всплыло имя, она не заметила, что произнесла его вслух.

— Игорь…

Так легко погладить ее по щеке, убирая эту ненужную, глупую каплю. Так легко дотронуться до волос, где застыли, и теперь переливаются в свете фонарей растаявшие снежинки.

Она вдруг заговорила быстро, словно боялась передумать.

— Игорь, я совсем тебя не помню. Я ничего не помню. Ни кто я, ни откуда. Про тебя мне сказали, что я тебя придумала, когда было грустно. Я почти поверила, а ты есть. Мне некуда идти… и Велчи, ей совсем плохо. Она без сознания, и я не могу ее добудиться. Что мне делать?

Эта щупленькая замерзшая девчонка, растерянная, заблудившаяся среди снегопада и та, другая, которую он помнил по поселку пен-рит, они были совсем не похожи. Ту Сашку Игорь когда-то не посмел против ее воли похитить, унести во флаер, увезти от беды. Теперь настала пора исправить все прежние ошибки.

Ее ладони лежали в его ладонях.

— Саша, пойдешь со мной?

Все-таки это была не снежинка, потому что новая капелька заняла место прежней.

— Я не могу. Велчи во флаере, ей очень плохо. Я ее не оставлю.

— Пойдем.

Девушка во флаере была без сознания. Она очень похожа на Сашку, и совсем не похожа на собственный портрет из личного дела. Словно сестра. Энергии в машине нет ни капли, в салоне уже ощутимо холодно. Игорь вгляделся в лицо Сашкиной подруги, и его прошибло холодным потом от страшной догадки.

— Саш, давно с ней это началось?

— Обморок? С утра, а болезнь примерно тогда, когда меня привезли в клинику. Месяц, может, больше.

Игорь сгреб Велчи на руки, спросил:

— Ты в состоянии идти?

Она улыбнулась:

— Я-то здорова.

Напоминать о промокших тапочках Игорь не стал. Альтернативы этим тапочкам все равно не было. А пройти нужно половину сквера, до самого заснеженного фонтана, где припаркован арендованный флаер.

Саша дошла. Забралась на заднее сиденье, помогла усадить рядом Велчи. Все это молча. Игорь вызвал Майкла, сообщил:

— Я их нашел. Лечу в министерство, вторая девушка в плохом состоянии.

— Увидимся, — коротко отозвался Майкл.

Саша ничего не спросила, и Игорь не стал объяснять, с кем он говорил, и почему первым делом нужно лететь в министерство.

На крыше, на стоянке, машин было уже мало, удалось припарковаться поближе к входу в здание. Игорь помог выбраться Саше, вынес Велчи. В этот момент рядом остановилась еще одна машина, из нее выскочили Курт и Калымов, Увидели Игоря, остановились.

— Что у тебя?

— Это Велчи Катиэли. Похоже, ее пытались трансформировать, но не очень удачно. Она без сознания. Это — Саша. Она и вправду ничего не помнит.

Вак кивнул, пристально вглядываясь в стоящую рядом пен-рит и пытаясь разглядеть в ней хоть какие-то черты своей лучшей ученицы. Но видел только замерзшую и усталую пен-рит.