Якорь спасения

В первую минуту Никодим Сергеевич отшатнулся, готовый с нескрываемым неодобрением произнести что-нибудь вроде: "Сумасшедший, куда вас несет!" или "Гражданин, можно было бы и поосторожнее, вы не одни на улице!" Разумеется, Никодим Сергеевич способен сказать и что-нибудь более содержательное, но разве так сразу найдешься, хотя ты человек образованный, начитанный и достаточно, можно сказать, эрудированный.

Однако на этот раз Никодим Сергеевич вообще ничего не произнес, он лишь приоткрыл рот, намереваясь что-то произнести, но в этот самый момент он признал в невзрачном, с ураганной быстротой выметнувшемся из переулка человеке своего школьного товарища.

- Чайник, куда тебя с такой скоростью несет?

Опешивший Аскольд поправил съехавшие на нос очки, пригляделся, прищурившись, как это делают страдающие близорукостью, и, в свою очередь, радостно воздев руки, растроганно закричал:

- Кузя, вот это встреча!

Каждая встреча у них получалась неожиданно, и при каждой встрече Аскольд Чайников выкрикивал именно эту фразу.

Как водится, после этого начались объятия, шаблонные вопросы - как жизнь, как дела, вздохи по поводу того, что идут годы, набирая бешеную скорость, и все ближе и ближе старость.

Впрочем, рассудительный Никодим Сергеевич скоро остановил этот поток трезвым замечанием:

- Ну, брат, о том, как дела и как жизнь, одним словом не скажешь, а уж парадоксы времени и тем более не объяснишь.

Аскольд охотно согласился со всем этим:

- Присоединяюсь и целиком и полностью подписываюсь под каждым произнесенным словом.

- Раз так, - подхватил ученый Кузин, - то нам совершенно необходимо завернуть в ближайшее кафе и там в более или менее подходящей обстановке выложить друг другу энное количество информации о жизни и делах.

Чайников с готовностью принял предложение. Такое бывало каждый раз. Встретившись, друзья обычно занимали в ближайшем кафе столик и принимались изливать друг другу душу.

Чтобы поведать об этих излияниях, мне, по всей видимости, придется начать следующую главу. Я понимаю, что большинство читателей вправе сетовать на автора: развез про какой-то синий апрельский день целую главу, успел рассказать лишь про то, как шагали по улице каких-то два типа, нарочито замедлил темп повествования (читатель ныне пошел дока, он не хуже любого профессионала разбирается в том, как надо вести повествование, в каком темпе и проч.), до сих пор никакой ясности не внес, к чему все клонится, неизвестно, и, нате вам, уже следующая глава.

Я не намерен оправдываться или возражать против подобных упреков, скажу лишь, что, во-первых, как-никак я представил двух главных героев моей повести - сообщу по секрету: будут в ней и другие герои, которым предназначаются отнюдь не второстепенные роли, но всему, как говорится, свое время, во-вторых, в дальнейшем, я это обещаю со всей ответственностью, темп повествования ускорится, события будут следовать одно за другим, хотя еще раз замечу, куда нам спешить, и потом разве автор не имеет права на раскачку, которой пользуются все и во всяком деле? И, наконец, в-третьих, что касается ясности, то тут не надо быть докой, чтобы признать давно признанное за автором право оставлять читателя в некотором неведении до самого конца, а в иных случаях даже и после него. Я отнюдь не намерен следовать во всем подобному правилу, хотя и отказываться от него полностью не соглашусь. Повесть моя отчасти фантастическая, прошу заметить, отчасти, и даже несколько детективная, но автор полон желания оставаться на почве незыблемого реализма и твердо придерживаться естественного развития событий.

И последнее. Во мне теплится некоторая надежда на то, что читатель и после всего этого будет хоть чуточку снисходителен в отношении промахов, допущенных автором в самом начале, тем более что никто не может застраховать нас от этого и на будущее. Будьте, друзья, доверчивы и добры, и вы не раз убедитесь в том, что это не так плохо не только для окружающих, а и для вас самих.

А теперь можно поспешить и за нашими героями.

Глава вторая,

по-прежнему еще весенняя, но уже более грустная,

в которой намечаются основные события повести

Пока Кузин и Чайников шагают в ближайшее кафе, пока они будут раздеваться и выбирать себе уединенный столик, за которым можно без посторонних отвести душу, я чувствую необходимость еще кое-что сообщить о наших героях.