Якорь в сердце

— Можем ли мы из этого сделать вывод, что это была рижская машина? — спросил он для верности.

— Выходит, так. Хотя не исключено, что эта «Волга» приехала из Огре или Цесиса. Словом, радиус сто километров.

— Товарищ лейтенант, — обратился Стабинь к оперативному уполномоченному милиции Мурьямову, — позвоните, пожалуйста, в автоинспекцию. Пусть выяснят, какие учреждения в эти дни получили новые покрышки для «Волги», продавались ли они частным лицам.

Выслушав рассказ старого Трубека, следователь вышел в сад. Стабинь не сомневался, что преступники оставили следы, которые рано или поздно приведут их на скамью подсудимых. Даже в криминальных романах не бывает безупречно совершенных преступлений. Как бы тонко и детально извращенный мозг ни разрабатывал план операции, какие бы шаги предосторожности ни предпринимал матерый рецидивист, всегда случается нечто непредвиденное, что меняет заранее намеченную линию поведения. Сегодня, например, неожиданно появился сторож и навязал преступникам бой. Вместо того чтобы заботиться о мерах предосторожности, пришлось пуститься наутек. Нет, следы непременно должны быть, и только от его умения примечать зависит, удастся ли их найти.

Во всех пяти мешках были свалены обувные верха разного размера и качества — из мягкого «калфбокса», из свиной, хромовой и даже блестящей лакированной кожи. Перетряхивать каждый из них в поисках отпечатков пальцев — задача неблагодарная. Все равно что попытаться вычистить знаменитые авгиевы конюшни. Стабинь принялся за веревку, привязанную к мешку. Измеряя, он дошел до другого конца, который рассматривал в лупу Лепсис.

— Она не оборвалась, ее обрезали, — категорически заявил эксперт. — Притом довольно тупым ножом, чуть ли не пилить пришлось, вон смотрите, — он показал на неровно обрубленные волокна. — Сколько у вас там набралось?

— Двадцать девять метров.

Они закинули головы. В стене корпуса не было ни окна, ни скобы, ни малейшей неровности. По ней не спустился бы даже самый ловкий цирковой акробат.

— Крыша у них на высоте тридцати пяти метров, — сказал подошедший Мурьямов. Он успел получить информацию в фабричной охране.

Стало понятно, зачем ворам понадобилось перерезать веревку. Видимо, сперва они хотели спуститься по ней вниз, но, убедившись, что земли не достать, бросили добычу и сами пошли в обход. А когда явились за мешками, то наткнулись на старого Трубека. Ход событий прощупывался все явственней.

Место битвы легко удалось найти по стоптанной траве. Отпечатки ног были нечеткие, но в одном месте на грядке отпечатался чуть ли не классический образец следа из учебника криминалистики.

— Чешская кеда со своеобразным срезом на правой стороне каблука, — без особого восторга комментировал Лепсис. — Остается лишь поискать, не оставили ли преступники где-нибудь своей визитной карточки.

В самом деле, могло показаться, что расследование предстоит не сложное. Сторож носил сапоги, поэтому вмятина прибавила еще одну нить для поиска. Однако Стабинь и не думал ликовать прежде времени. Было бы несправедливо называть экспертов кабинетными учеными. Скорее наоборот, их труд имел чрезвычайно большое практическое значение. И все же сколько он помнит случаев, когда преступник, который теоретически был, что называется, в руках, — против него свидетельствовали все улики, — долгое время разгуливал на свободе, поскольку не хватало самого главного: живого человека, который объединил бы в себе все дактилоскопические заключения, результаты анализов крови и тканей, данные спектрального анализа, выводы трасологии. Каким бы рельефным ни был созданный специалистами портрет, он мог завести в тупик, если не оживить его эликсиром практики. И сейчас предстояло считаться с тем, что нити могут оборваться, не достигнув цели.

— Товарищ Стабинь! — доложил милиционер, поставленный у калитки, чтобы не пускать в сад посторонних. — Приехал директор фабрики и начальник того самого цеха, где шьют верха.

Следователь повернул к выходу. Сад, пожалуй, обследован, все мало-мальски подозрительное сфотографировано, находки подробнейшим образом запротоколированы. Чтобы еще раз окинуть взглядом общую картину и запечатлеть в памяти обстоятельства разыгравшейся борьбы, Стабинь остановился. В эту секунду лучи солнца пробились сквозь завесу облаков и коснулись пожухлой осенней травы. Словно отвечая на приветствие светила, в ней что-то сверкнуло. Стабинь быстро взглянул на эксперта: нет, Лепсис ничего не заметил.

«Вот теперь я тебя оставлю с носом», — подумал Стабинь не без злорадства и пошел обратно. Поднял несколько осколков стекла, повертел в руках, но что с ними делать, не знал. Волей-неволей пришлось обращаться за советом к эксперту.

Лепсис не торопился высказывать свое мнение. Но Стабинь достаточно хорошо знал его, чтобы догадаться: в руки следователей попал козырь, который может решить исход партии. Об этом свидетельствовала чуть ли не священная бережность, с какой эксперт спрятал осколки в конверт.