Яков Серебрянский

Обрисовав бедственное положение за границей агентурной разведки из-за крайне низкого уровня компетентности уцелевшего кадрового состава, Судоплатов поставил перед руководством НКВД СССР вопрос о пересмотре ряда дел некоторых бывших сотрудников внешней разведки, «арестованных или осужденных советским судом, возможно, по недостаточно убедительным основаниям». При этом он ссылался на приближающуюся войну с Германией и настоятельную необходимость их немедленного включения в борьбу против предстоящего врага. Фамилий не называл умышленно. Как бы мимоходом упомянул Особую группу Серебрянского. О бывшем ее руководителе — ни слова.

Обеспокоенность Судоплатова можно было понять. Из донесений резидентур ему было известно, что немецкое военное командование «начало привлекать под свои знамена всех, кто имел свои счеты с Советской властью. Армянские, азербайджанские, грузинские, латышские, литовские, румынские, эстонские и другие националистические группировки рассматривались руководством спецслужб Германии в качестве основы для формирования “пятой колонны”¹ на территории СССР».

’«Пятая колонна» — наименование агентуры генерала Франко, действовавшей в Испанской республике в период гражданской войны 1936–1939 годов. Этот термин возник в начале октября 1936 года, когда франкистский генерал Э. Мола заявил по радио, что мятежники ведут наступление на Мадрид четырьмя колоннами, а пятая (агентура франкистских спецслужб в рядах республиканцев) в решающий момент ударит с тыла. «Пятая колонна» сеяла панику, занималась саботажем, шпионажем и диверсиями. Этот термин прочно закрепился как нарицательное понятие предательства и стал международным. Так, во время Второй мировой войны 1939–1945 годов «пятой колонной» называли нацистскую агентуру в различных странах, помогавшую захвату этих стран фашистскими войсками.

Кроме того, гитлеровская разведка и контрразведка приступили к массированной вербовке агентов в среде армянских («Дашнакцутюн»), азербайджанских («Мусават») и грузинских («Шамиль») политэмигрантов.

Следует признать, что нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года застало руководство страны врасплох. Правда, разведка докладывала о готовности Гитлера к такому шагу. Так, 16 июня 1941 года из берлинской резидентуры пришло срочное сообщение о том, что «Гитлер принял окончательное решение совершить нападение на СССР 22 июня». Однако Сталин посчитал это сообщение дезинформацией.

В своей книге «Воспоминания и размышления» Маршал Советского Союза Г. К. Жуков отмечал, что «внезапный переход в наступление <…> сразу всеми имеющимися и притом заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами <…> нами не был предусмотрен. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники — Б. М. Шапошников, К. А. Мерецков — и руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов».

Тем временем усилия Красной армии остановить наступление немцев контрударами успехом не увенчались. Советские войска понесли колоссальные потери. Удар фашистов оказался настолько сильным, а наступление настолько стремительным, что уже в первую неделю войны подразделения 2-й танковой группы генерала Гудериана захватили столицу советской Белоруссии — город Минск.

30 июня 1941 года «ввиду создавшегося чрезвычайного положения и в целях быстрой мобилизации всех сил народов СССР для проведения отпора врагу, напавшему на нашу Родину», постановлением Президиума Верховного Совета СССР, Совета народных комиссаров СССР и Центрального комитета ВКП(б) был создан Государственный Комитет Обороны (ГКО) в составе: И. В. Сталин (председатель), В. М. Молотов (заместитель председателя), К. Е. Ворошилов, Г. М. Маленков и Л. П. Берия (члены ГКО). 3 февраля 1942 года в состав ГКО были введены А. И. Микоян и Н. А. Вознесенский, а 20 февраля — Л. М. Каганович.

Этим же постановлением предписывалось сосредоточить в руках ГКО всю полноту власти в государстве, а всех граждан и все партийные, советские, комсомольские и военные организации обязать беспрекословно выполнять его решения и распоряжения. Постановления ГКО имели силу законов военного времени.

Большое внимание ГКО уделял руководству борьбой советского народа в тылу врага. Во многих городах прифронтовой полосы были образованы местные чрезвычайные органы — городские комитеты обороны, объединившие под своим руководством всю гражданскую и военную власть.

Таким образом, Государственный Комитет Обороны руководил в годы войны деятельностью всех государственных ведомств и учреждений, направлял их усилия на всемерное использование материальных, духовных и военных возможностей страны для победы над врагом.

С 30 июня 1941 года (дня образования) по 4 сентября 1945 года (дня упразднения) Государственным Комитетом Обороны было принято около десяти тысяч постановлений и распоряжений.