Яков. Воспоминания (СИ)

— Вы должны мне поверить, — сказал я Кулагину, вкладывая в свои слова всю свою способность убеждать. — Я думаю, мое предложение для Вас абсолютно приемлемо.

— Какое? — спросил он, по-прежнему глядя мне в глаза. — Тащить с собой начальника отделения?

Я видел, что он хочет мне поверить, но не решается. Если он и вправду пережил то, о чем говорит, то его недоверие мне не удивительно. Но ведь он сам обратился ко мне, а значит, считает, что я могу ему поверить и помочь.

— Но в таком случае, — сказал я ему, позволив себе слегка усмехнуться, — Вы точно гарантированы от любых случайностей.

— Вы же понимаете, что у меня нет выбора, — сказал Кулагин. — Был бы прокурор — ушел бы с ним.

А вот мститель нам точно ни к чему. Если Андрей невиновен, я буду рыть, пока не докажу это. Но если он в это время примется за личную месть, отстреливая обидчиков, спасти его я уже не смогу. Более того, я и отпустить его с такими мыслями не могу, потому что окажусь тогда фактически виновным в его убийствах.

— Я даю Вам слово, что займусь Вашим делом, — ответил я ему с максимальной убедительностью. — Но Вы должны мне обещать, что не причините вред прокурору либо любому другому лицу в городе.

— Слово, — произнес Кулагин, глядя мне прямо в глаза.

И я снова ему поверил. Этот человек был в отчаянии, но он пришел ко мне за помощью. И клянусь, я сделаю все, чтобы ему помочь.

— Этих двоих я отпущу после того, как экипаж тронется, — сказал Андрей, кивнув на остальных заложников.

— Договорились, — кивнул я ему.

Теперь начиналась не менее сложная часть. Нужно было убедить тех, кто снаружи, следовать моим указаниям беспрекословно. А там толпа вооруженных городовых, и начальство всех мастей уже собралось наверняка. И у всех нервы на пределе. Один случайный выстрел, и будет куча трупов.

Я осторожно открыл дверь. В комнате за дверью было пусто, но я слышал дыхание и шарканье ног в коридоре. Человек пять, как мне кажется.

— Уводите всех людей от здания суда, — приказал я как можно более твердо, — оцепление снимайте. Мой экипаж вплотную подгоните к крыльцу. И чтоб никаких преследований!

— Слушаюсь, Ваше Высокоблагородие, — донесся из коридора голос Евграшина.

Я повернулся к Кулагину, по-прежнему державшему меня на мушке.

— Пальто хоть дашь надеть? — спросил я его, чуть усмехнувшись. — Не жарко там.

— Надевай, — едва заметно усмехнулся он мне в ответ.

Сделано. Он мне поверил. Теперь он точно будет действовать по плану и не подведет меня неожиданно. Ну, а я… Я тоже верю ему. И сделаю все, чтобы помочь.

Мы вышли на крыльцо. Полицейский экипаж стоял вплотную к ступенькам, на козлах сидел городовой. Оглянувшись, я с ужасом заметил Анну Викторовну, прятавшуюся за деревом. Ни единого человека на площади! Как, ну как ее пропустили? Я поскорее отвел глаза, чтобы не привлекать к ней внимания, мысленно умоляя ее стоять спокойно и не двигаться.

Первым спустился заложник со связанными руками. Я так и не успел спросить его имя. Перед собой он с предельной осторожностью нес саквояж с бомбой.

Боже, храни нас всех! Если сейчас кто-нибудь выстрелит и попадет в саквояж, до того дерева взрыв точно достанет. Вернусь — выпорю. Не могу больше. Если вернусь, конечно.

Следующим спускался я, сразу за мной — Кулагин, упирающий мне в шею дуло револьвера. Курок он правда не взвел. Боялся, что рука дрогнет?

Последним вышел Петр Миронов. Он даже к экипажу не стал спускаться, так и остался стоять перед дверью. Аня, любимая, умоляю, заклинаю Вас, не двигайтесь! Он в полном порядке и через минуту будет свободен!

Я сел с экипаж, Кулагин уселся следом, забрав у заложника саквояж с бомбой. Городовой на козлах тряхнул вожжами. Мелькнуло за деревом бледное испуганное лицо Анны. Все, мы отъехали достаточно далеко, теперь ее не заденет в любом случае.

И в этот момент раздался выстрел.

— Гони! — крикнул я городовому на козлах, впрочем, он уже и сам все понял, погонял как мог. Лошади понеслись галопом. Снова выстрел, на этот раз не мимо, в коляску попало.

— Что, ослушались приказания? — сказал Кулагин с сарказмом.

Еще выстрел.

— Что за черт! Я же приказал не стрелять, — не смог я сдержаться.

Вернусь — уж разберусь, чья это самодеятельность.

— Могли бы и Вас задеть, — заметил Кулагин.

А то я этого не заметил. Палят в белый свет, как в копеечку, в надежде попасть, а куда — не важно. Если бы попали в саквояж…

Ладно, с этой стрельбой я позже разберусь. Все равно мы уже слишком далеко.

— Значит, брата Вы не убивали? — спросил я Андрея.

— Нет, — мотнул головой он.

— А какой же мотив они Вам приписывают?

— Ревность, — вздохнул Кулагин. — Будто я убил Матвея из-за того, что любил его жену.

Я посмотрел на него выжидающе, и он понял мой невысказанный вопрос.

— Да, я любил Веру, — сказал Андрей взволнованно. — Но я не убивал!

— Стой, — приказал он городовому внезапно. Видимо, решил, что пора уходить. — Я на Вас надеюсь, — сказал он, спрыгивая с подножки.

— Только помните о своем обещании! — крикнул я ему вслед. — Не вздумайте угрожать прокурору!

— Трогай, — велел я городовому.