Яков. Воспоминания (СИ)

— В Кострому, Яков Платоныч, — ответил околоточный. — Купец этот, Карамышев, нашел икону и обратился в управление, чтобы с находкой сопроводили его до Костромы, стало быть, к Ипатьеву, на Благочинку.

— С какой целью? — уточнил я.

— Не могу знать, — ответил Михаил Иваныч, — при мне они только с прошением приходили.

— А кто они?

— Купец Карамышев, — пояснил Ульяшин, — и с ним иерей был, отец Федор.

— Антон Андреич, — обратился я к Коробейникову, — нужно будет найти этого батюшку.

— Найдем, — заверил меня мой помощник.

Я оглядел следы на снегу. Похоже, убийца все же был один. Прибыл он верхом, и подковы у его лошади весьма необычные. И следов от ног только один комплект.

— Здесь он догнал повозку, — сказал я, рассмотрев следы, — спешился зачем-то, а потом обратно вскочил на лошадь и ускакал. На наше счастье подковы приметные. Антон Андреич, сделайте снимки крупно. Икона на месте? — спросил я Ульяшина.

— Никак нет, — сказал он, — не нашли.

Ну вот и ответ на вопрос, зачем он спешивался. А также и зачем убил. Нужно будет расспросить отца Федора об этой иконе поподробнее. Какая бы она не была старинная, но неужто ее стоимость такова, чтобы застрелить двух человек, один из которых еще и полицейский?

— Осмотрите все вокруг, — велел я городовым, — только смотрите следы не затопчите.

Мы с Коробейниковым подошли к стоящему на обочине экипажу и заглянули внутрь. Купец сидел, привалившись к стенке, крови видно почти не было, только дыра на пальто. Я дотронулся до шеи над артерией. Пульс бился, хоть и был очень слабый.

— Живой он! — сказал я Коробейникову изумленно и свистнул, подзывая городовых. — Сюда всем! Бегом! Берите пролетку, срочно в больницу, — велел я подбежавшему Ульяшину. — Гоните, что есть мочи.

Околоточный кинулся за пролеткой, одновременно ругая подчиненных последними словами за то, что не обнаружили, что купец жив еще.

Отец Федор нашелся, как ему и полагалось, в своем приходе. Услышав от Коробейникова о случившемся несчастье, он легко согласился проехать в управление и поделиться сведениями. Был он пожилым уже человеком со строгим лицом, далеким от всякой благости. Видно было, что в служении его привлекает скорее аскеза, нежели сострадание. И его высокомерие, которое хотелось назвать гордыней, сильно мешало нашему общению.

— Ну что ж, батюшка, — сказал присоединившийся к допросу полицмейстер, — расскажите нам, что же это за икона такая. Известная? Чудотворная?

— А Вам сразу чудотворную подавай? — с неодобрением спросил отец Федор, поглаживая бороду. — Простые лики святые уже не внушают?

Господин Трегубов несколько опешил от подобной отповеди. Да и то сказать, он ведь пытался поинтересоваться, чем столь славна эта икона, что ради нее двух человек жизни лишить пытались, а ему в ответ предложили выслушать мораль. Опешишь тут. Нужно выручать начальника, пока дело до конфликта не дошло.

— Значит, господин Карамышев принес Вам икону, так? — осведомился я у иерея.

— А я ему указал, — ответил отец Федор, — что икона старинного письма и могла пострадать в смутное время. Проще говоря, выкрали ее из Костромской обители. Решили мы ее возвратить Ипатию Благочинному, посему обратились к полиции.

— Все равно не понимаю, — покачал я головой. — Если Вы заранее позаботились об охране, то знали, что икона какую-то ценность имеет?

— Все в руках Господа, — вздохнул отец Федор и добавил очень серьезно и озабоченно: — Но я прошу Вас, господа, в городе никто не должен узнать, что это та самая икона и есть. Видите, что уже произошло.

— Да какая-такая та самая? — спросил я, утомившись его загадочностью.

— Я вижу, господа, что Вы все тут в полиции новые люди, — ответил священник, — поэтому не знаете о некоторых событиях нашего города.

— Так Вы поведайте нам, батюшка, — с некоторой язвительностью предложил ему господин Трегубов.

— Семь лет назад случился у нас переполох, золотая лихорадка, — приступил к рассказу отец Федор. — Все поголовно искали клад Кудеяра. Был в древности такой разбойник. А все потому, что кто-то пустил слух, что на Кудеяровом городище нашли золотые монеты. Никто этих монет не видел, но все друг другу рассказывали. А самое главное, — закончил он свой рассказ, — кто-то дознался, что на клад укажет икона, которая пропала. Так вот, кажется, эта самая икона и есть.

— И что же, — спросил я его, — Вы решили отослать эту икону из Затонска куда подале на всякий случай?

— Не куда подалее, — строго поправил меня отец Федор, — а к месту ее принадлежности! Позвольте на этом откланяться, господа, — произнес он, поднимаясь. — Храни Вас Бог.

Отец Федор покинул кабинет, а мы переглянулись. Похоже было, что нелестное мнение об этом священнослужителе сложилось у всех нас троих. Уж больно суров и высокомерен батюшка. Надеюсь, в ходе расследования наше с ним общение частым не будет.

— Вижу, особое отношение у отца Федора к этой иконе, — сказал я полицмейстеру.

— Да, дело тонкое, — вздохнул Трегубов.

— Выходит, убийца и в самом деле верует, — высказал свои впечатления Коробейников, — что икона приведет его к кладу?