Яковлев А. Сумерки

Рассказывая о Крючкове, не могу не вспомнить об одном эпизоде, когда Горбачев пытался наладить мои отношения с Чебриковым — предшественником Крючкова. Отношения у меня с ним были сложные. В личном плане — уважительные, но в характеристике диссидентского движения, его мотивов и действий мы расходились. Были столкновения и по оцен­кам поведения некоторых представителей демократического движения. Конечно, Чебриков много знал о них, в том числе и из доносов, но не только. Теперь, оглядываясь назад, могу сказать так: в ряде случаев у Чебрикова доминировала пред­взятость, питаемая его обязанностями, у меня же — роман­тическая доверчивость, навеянная праздником перемен.

Однажды Горбачев посоветовал нам встретиться в нефор­мальной обстановке, что мы и сделали. Беседа за плотным ужином на конспиративной квартире КГБ продолжалась до четырех часов утра. Разговаривали мы очень откровенно, бо­яться было нечего и некого. Я говорил о том, что без прекра­щения политических преследований ни о каких демократи­ческих преобразованиях и речи быть не может. Он во мно­гом соглашался, но в то же время из его рассуждений я уловил, хотя Виктор Михайлович и не называл фамилий, что немало людей из агентуры КГБ внедрено в демократическое движение. Впрочем, я и сам догадывался об этом. Когда я на­зывал некоторые яркие имена, он умолкал и не поддерживал разговор на эту тему. Иногда охлаждал мой пыл двумя слова­ми: «Ты ошибаешься». Единственное, что я узнал в конкрет­ном плане, так это историю создания общества «Память» в Московском авиационном институте, если я верно запомнил, и о задачах, которые ставились перед этим обществом, и что из этого получилось. Для меня лично это была полезная ин­формация, я перестал остро реагировать на разного рода ин­синуации, исходившие из этого детища сыскной системы.

Стопок и чашек мы с Чебриковым не били, но и согласия не достигли. Выразив по этому поводу сожаление, разош­лись. Хотя понимать мотивы и действия друг друга стали луч­ше. Наутро мне позвонил Горбачев и спросил: «Ну что? Не смогли договориться? Ну ладно». Я так и не понял из этого «ну ладно», одобрил он результаты беседы или нет. Тем не менее я глубоко сожалею о том, что поддержал замену пред­седателя КГБ. Но я действительно тогда считал, что Крючков является подходящей фигурой для этой роли. Почему? Те­перь мне трудно объяснить этот свой поступок. Как говорят, был уже не молод, а опыта московских интриг еще не на­брался. «Не бывать калине малиной, а плешивому — кудря­вым» — гласит русская пословица. Моя деревенская довер­чивость не один раз подводила меня. Чутье изменило и на этот раз.

Уже после мятежа Крючков не нашел ничего более умно­го, как опубликовать статью в «Советской России» под на­званием «Посол беды». Это обо мне. Статья длинная и глу­пая. В ней содержались стандартные обвинения по моему ад­ресу: развалил то, развалил это... Но в ней было и одно серьезное обвинение. В том, что Яковлев связан с западными спецслужбами, видимо с американскими. Конечно, фактов никаких.

Группа сторонников Крючкова обратилась в Генеральную прокуратуру с просьбой расследовать это дело и привлечь меня к ответственности. Я тоже потребовал расследования. Раскопки архивов шли долго. Опросили всех, кто мог знать хоть что-то. Дали свои показания Горбачев, Бакатин, Чебри- ков, работники внешней разведки, занимавшиеся агентур­ными делами. Все они отвергли утверждения Крючкова как лживые. Крючков отказался дать свои показания следовате­лю, заявив, что результаты расследования ему известны за­ранее. Тут он прав — знал, что врет. Прокуратура пришла к заключению, что Крючков лжет. Генеральный прокурор Сте­панков, отвечая на мой вопрос, сказал, что теперь у меня есть все основания подать в суд. И добавил, что за клевету, согласно закону, Крючков получит от трех до пяти лет.

Я нашел адвоката. Началась работа. Но потом мне рас­хотелось связываться с этим мошенником. Пусть на свежем воздухе гуляет и в своей душонке ковыряется. Кроме того, мое раздражение утихомирили статьи в мою защиту, они высмеяли Крючкова по всем статьям. Однако сегодня я понимаю, что ошибся в своем милосердии. Клевреты Крюч­кова и сегодня пытаются «достать» меня через некоторых бывших работников КГБ.

Откликнулись поэты и писатели. На сей раз их письмо было опубликовано.