Якудза, или Когда и крабы плачут

В Москве еще было раннее утро, но Крымов льстил себя надеждой, что шеф простит за столь неурочный звонок, и стоически ждал, когда же тот оторвет голову от подушки, в очередной раз прокручивая в памяти отдельные моменты последнего разговора с Мессером, особенно ввод в курс появившихся у дальневосточных рыбаков проблем с того момента, как сами японцы, ранее потворствовавшие браконьерскому бизнесу, также включились в борьбу с нелегальным промыслом…

– Слыхал про порт-клиренсы, которыми наши капитаны пользовались все эти годы? – уже подвыпив, задал он очередной вопрос, отправляя в рот политую лимонным соком устрицу. – Так вот, позволь доложить тебе, что это была та самая государственная ксива, которая позволяла нам плевать с высокой колокольни на все квоты и таможенно-пограничные заслоны и сдавать япошкам столько краба, морских деликатесов и рыбы, сколько мог утащить траулер. Не врубаешься? В таком случае поясняю на пальцах. Эти самые порт-клиренсы выдавались капитанам судов в том последнем порту, из которого судно уходило в море, и означали, что у портовых властей нет претензий к самому судну, к тому грузу, что на его борту, и к экипажу. Теперь врубаешься, надеюсь? То-то и оно, братуха! При такой ксиве у рыбаков выпадала главная составляющая: чем пополнялись трюмы судна между выходом из российского порта и приходом в японский.

Седой «врубался». Даже те официальные данные, с которыми его ознакомили в Москве, поражали своими космическими суммами. «Черный» экспорт краба, рыбы и морепродуктов в Японию составлял порядка 75 процентов от общего объема; и это по самым осторожным оценкам.

– Так вот, – продолжал между тем Камышев, – жили, не тужили, как вдруг на тебе. Япошки стали требовать от рыбацких судов судовую декларацию. Врубаешься? Вижу, что нет. Короче, наше родное Росрыболовство, таможенники и погранцы издали совместное распоряжение о введении и обязательном применении судовых таможенных деклараций, но и это еще хрен бы с ним, если бы эта декларация не была ксивой строгой отчетности, с несколькими степенями защиты, которая печатается на фабриках Гознака и которую в отличие от порт-клиренса практически невозможно подделать. Теперь декларацию заполняет капитан судна, и предъявляется она как в порту выгрузки, так и в порту приписки. И коль скоро в этой писульке должен указываться объем выловленной и сданной продукции, то моментально вычисляется соотношение улова с выделенными или приобретенными квотами, а также с таможенными пошлинами и налоговыми платежами. Секешь, что это для всех нас значит?

Крымов утвердительно кивнул. Из теневого оборота криминального «российско-японского СП», которое контролировало контрабандистов, выпадали миллионы долларов, и с подобным положением вещей не могли смириться ни российские мафиозные структуры, ни якудза.

– И что? – задал он вполне естественный вопрос.

– А то, что теперь придется разрабатывать обходные каналы, чтобы доставить в Вакканай, Темуро или Отару того же краба, тунца, морского ежа и прочее, прочее, прочее, а это – время, а время для нас – деньги. – Мессер наполнил хрустальные фужеры коньяком и негромко добавил: – И вот тут-то, надеюсь, ты мне и поможешь.

Судя по его тону, он уже давно все решил и теперь даже не сомневался в том, что Седой примет его предложение.

– Помочь бы рад, – пожал плечами кореш, – тем более тебе, но чем?

– Не «чем», а «как», – поправил его Камышев, – сейчас расскажу. Но главное то, что ты согласился работать вместе. Вот за это давай и выпьем.

Детально припоминая этот разговор, Антон едва не пропустил послышавшийся из мобильника приглушенный голос еще не проснувшегося до конца человека:

– Слушаю.

Теперь надо было не разбрасываться словами типа «товарищ генерал» – не исключалось, что у Мессера мог быть свой человек в службе прослушки, так что важно было держать ухо востро.

– Игорь?

– Допустим. Что, еще раньше не могли разбудить?

– Игорь, – заторопился Крымов, – не обессудь за ранний звонок, но…

– Антон! Дорогой ты мой! – обрадовался Панков. – Где ты сейчас?

– В Южно-Сахалинске. Все подробности позже, а сейчас по существу. Мой корефан встретил меня по высшему разряду, но это еще не все. Он сумел заручиться обещанием помощи своих корешков с соседнего острова и теперь строит планы выхода на южный рынок, естественно, не без помощи все тех же островитян.

– Лихо! – подытожил генерал, сообразив, что «корефан» – это Мессер, «соседний остров» – Хоккайдо, «островитяне» – люди якудзы, а «южный рынок» – Южная Корея.

– Вот и я о том же, но теперь главное. Он предложил мне стать его представителем на южном рынке, в чем я ему не мог отказать, но попросил денек, чтобы обдумать это предложение.

– Так чего ж здесь думать-то? О подобном раскладе мы даже помышлять…

– Понял тебя, – перебил собеседника Антон, заметив на аллее молодую парочку, – но проблема в том, что там мне понадобится надежная связь.

– Насчет этого не волнуйся, но и сам не рискуй почем зря.