Якудза из другого мира. Том IV

Когда же мы приехали на место, то я целую минуту любовался скрытым от людских глаз в чаще леса небольшим водопадом. Вокруг него стояли густые орешники, которые живым щитом скрывали природную красоту для избранных. Вода падала с небольшого выступа и плескалась в маленьком прудике. Высота небольшая, чуть выше человеческого роста, так что грохота не было, скорее присутствовала позванивающая капель, успокаивающая и навевающая негу.

Белые буруны растворялись в пузырьках воды и пропадали, неторопливо протекая ручьем дальше. Папоротники склоняли острые листья к воде, словно пытались смочить их и чуть ослабить воздействие теплой погоды. Кусты орешника ловили случайные капли, чтобы заточить в них солнечных зайчиков и поиграть на зеленых ладошках.

— Красиво, — проговорил я, любуясь падающей водой.

— Да? Красив только водопад, или найдется ещё что-то, что может порадовать глаз? — тронула меня за плечо рука Минори.

Я оглянулся и присвистнул — за то время, которое прошло в любовании водопадом, она успела раздеться и закрутить волосы наверх. Стояла передо мной, как лесная нимфа, соблазнительная в своей наготе и сексуальная в своих формах.

— Думаю, что мы сможем не только глаза порадовать, — ответил я ей и притянул для долгого поцелуя.

Глава 14

Домой я доставил Минори на закате. Как раз в это время въезжала машина её отца в ворота трехэтажного особняка, белеющего фасадом на фоне аккуратно постриженных деревьев. «Тойота» остановилась, заехав наполовину, заднее стекло опустилось и на нас взглянула убеленная сединами голова.

Я поставил мотоцикл на подножку. Минори слетела ласточкой с нагретого сиденья и подбежала к машине:

— Папа, привет! А это мой друг и одноклассник Такаги Изаму.

По японской традиции принято ставить фамилию перед именем, когда представляешь человека. Первое время не мог привыкнуть и думал — какими же все-таки странными именами называют родители детей, очень похожими на фамилии…

Пока я глушил мотор, пока неспешно слезал и подходил для поклона, господин Матисуда произнес гортанно:

— Минори, у тебя есть жених. Невесте неуместно кататься на мотоциклах с другими мальчиками.

— Но, папа, Изаму мне только друг и ничего более, — прижала ладони к щекам Минори.

Ага, видел бы её отец, какие чудеса недавно Минори вытворяла на своём «друге и ничего более»… Но, фотографий я не делал, да если бы и делал, то не настолько выжил из ума, чтобы показывать их главе рода Матисуда. Яйца мне ещё пригодятся…

— Господин Матисуда, я только подвез вашу дочь. Минори в высшей степени очень скромная (водительница мотоцикла?) и очень образованная девушка. (да уж, опыта ей в образовании сексуального напряжения не занимать) Прошу прощения, если позволил плохим мыслям коснуться нашей невинной поездки, — я вежливо поклонился и снял шлем.

Надо было видеть, как гримаса брезгливости перечеркнула вежливое полотно лица. Да, в следующую секунду Матисуда взял себя в руки, но мне хватило и одной секунды, чтобы увидеть весь спектр эмоций, который вырвался наружу при появлении татуировки на щеке.

Если до этой минуты мне было чуточку неловко от мысли о том, что я трахнул чью-то невесту, да при этом ещё и смотрю в глаза её отца, то мелькнувшая гримаса послала на хрен всю неловкость. Для этого аристократа я был человеком второго сорта, недостойным даже посмотреть на его шикарный особняк, не то, что дотронуться до его дочери… Я улыбнулся как можно приветливее. В голове крутились сцены из недавнего прошлого.

— Благодарю вас, Такаги-сан, — похоже, что Матисуда неимоверным усилием заставил свою шею согнуться в коротком кивке. — Моя дочь после школы выйдет замуж, так что появление на людях с посторонними молодыми людьми может скомпрометировать Минори в глазах общества. Прошу вас помнить об этом и в следующий раз не подвозить мою дочь, а заказать такси, если хотите оказать услугу.

Минори виновато посмотрела на меня из-под ровной челки. Я же лыбился во все тридцать три зуба. Скомпрометировать? Да если бы нужен был компромат, то белки в лесу могли бы запросто выторговать пожизненный запас орехов. Хорошо ещё у белок не хватает ума пользоваться фотокамерой.

— Я не хотел расстраивать вас своей услугой, господин Матисуда, — снова поклонился я, как этого требовал этикет. — Минори, в следующий раз я не поступлю столь опрометчиво и не буду пользоваться помощью мотоцикла. Я не буду так рисковать и подвергать опасности твою будущую жизнь. Прошу простить меня.

Кивок господина Матисуда дал понять, что мои слова зашли ему в уши. Пусть я и хинин, но вежливый и как раз такой раболепный, какой и должен быть при виде аристократа. Румянец на щеках Минори обозначил, что она тоже поняла двоякость слов о «помощи мотоцикла». А намек на «следующий раз» вызвал улыбку на лице.

— Минори, с тобой учатся вежливые и учтивые молодые люди. Это хорошо, но тебе самой не стоит забывать о приличиях молодой аристократки. Прощайте, Такаги-сан.

— Всего доброго, господин Матисуда, — я вежливо поклонился и сделал так, чтобы веточка сакуры показалась в своём лучшем ракурсе.