Якудза

Старик указал на деревянный щит.

Виктор мысленно застонал. То, что садиться нужно опять на пятки, подразумевалось само собой. По-другому японцы вообще редко сидят.

Стянув с ног пыточные приспособления, Виктор опустился на щит.

– Теперь бери тамбо58, вытяни руки и держи. Устанешь – подними руки вверх. Когда совсем не будет сил держать, пока что можешь одну руку опустить. Одна работает – другая отдыхает. Замерзнешь – надевай гяку-но асико и пробеги круг. Потом снова держи тамбо. А я пошел завтракать.

С этими словами старик удалился.

Положа руку на сердце, это был не лучший час в жизни Виктора. Когда дед вернулся, от ученика валил пар. Его руки тряслись, словно к ним подключили ток, а на ресницах застыл иней, который Виктор так и не удосужился смахнуть.

Он был слишком занят.

Он держал перед собой тамбо.

Вытянув перед собой обе руки.

Сихан остановился рядом и с полминуты внимательно смотрел на сидящего парня. Он ясно видел – тот сейчас проходил испытание, которое назначил себе сам. Причем темных линий, свидетельствующих об участии чужого ками, не было в рисунке его кокона. И это было удивительно.

– Хорошо, – наконец сказал сихан. – Ты можешь идти завтракать.

Парень не пошевелился.

И это было не упрямство.

Он просто не слышал учителя…

…На фоне серого, лишенного красок мира порхала яркая цветная стрекоза. Она билась в стенки стеклянного куба, который Виктор держал в руках.

Стрекоза надеялась вырваться на свободу.

Глупая…

Она не знала, что тут же погибнет в этом мире смазанных силуэтов, если он выпустит ее на волю. Или если, не удержав куб, разобьет его, уронив на серые камни. И сейчас самое главное для Виктора было удержать этот куб на вытянутых руках. Потому что иначе вместе со стрекозой погибнет и этот мир, и множество иных, о которых он пока ничего не знает. Он знал точно лишь одно – те неизвестные миры надеются и ждут его участия. Так же, как и этот, стоящий в самом начале его Пути…

Это было похоже на огненный вихрь, в котором смялись и утонули смутные детали унылого пейзажа. Вынырнув из бушующего огненного океана, он неожиданно увидел озеро, серую ленту каменной ограды за ним и свои падающие вниз руки.

А еще горела щека, как будто по ней от души треснули узкой ладонью, по твердости схожей с железной дубиной.

– Если долго сидеть на холоде, можно себе что-нибудь отморозить, – наставительно сказал голос над головой. – Тогда женщины любить не будут.

«Где ж ты раньше-то был, отец родной…»

– Иди на кухню, поешь, а потом перенесешь свой матрас во флигель. А вот этим натрешь ноги и руки.

На снег перед Виктором упал пузырек с иссиня-черной жидкостью.

Руки слушались крайне неохотно. Виктор со второй попытки выковырял из снега подарок сихана и поднес его к лицу. Даже сквозь притертую пробку из пузырька отчетливо доносился сладковатый запах, похожий на смрад разлагающегося трупа крысы, сдохшей где-нибудь в теплом укромном месте.

Виктор поморщился и огляделся.

Вокруг никого не было.

– Похоже, дедуля испарился, – проворчал Виктор, по частям поднимаясь со щита. – Чует мое сердце, не видать местному клану якудзы ни совершенного ки-ай, ни прямой передачи как своих ушей. Сдохну я на-амного раньше.

И пошел искать кухню.

* * *

Кухню он нашел по сизому дымку, тянущемуся из-под типовой двускатной крыши аккуратного кукольного домика, схоронившегося в роще ухоженных японских елок. По запаху нашел, как собака.

В домике шустрили две крепкотелые тетки азиатской наружности, которые при виде Виктора принялись истово кланяться. Виктор смущенно отмахнулся, мол, не за почетом и уважением пришел, а исключительно по зову голодного брюха. Тетки все поняли без перевода и накормили страдальца от пуза разными заморскими лакомствами. Виктор и не думал, что из риса, рыбы и всякой морской гадости можно наготовить столько вкуснятины, по сравнению с которой блюда, подаваемые в суши-барах его далекой родины, и рядом не стояли.

Раскланявшись с тетками, Виктор направился выполнять указание сихана насчет переезда во флигель.

– Выселяешься? – позавидовал Колян, крошечной фанерной лопатой сгребавший снег перед сараем. – Во флигель?

Виктор кивнул.

– Смотри, не зевай там, – покачал головой «братан». – Говорят, дед очень давно не брал учеников. А те, кого брал, долго не выдерживали.

– Я уже понял, – сказал Виктор.

На нешуточную боль во всем теле он уже перестал обращать внимание с флегматичностью приговоренного к пожизненному заключению. Все равно отсюда не сбежишь, а сбежишь – куда подашься-то? Посольство искать? Ну-ну. Не для того его сюда волокли через полсвета, чтоб вот так запросто позволить смыться. Что ж, пусть будет что будет, а там посмотрим.

– И откуда ты все про всех знаешь? – осведомился он.

– Я ж говорил – покантуешься здесь с мое, тоже все знать будешь, – хмыкнул Колян. – Если тебя раньше дед со свету не сживет. Ему это как два пальца об асфальт.

– Слушай, все хотел спросить, – задержался Виктор, вспомнив кое-что. – А где вход в ту подземную школу?