Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный.

Бай-даа-бай!!! Бай-даа-бай!!!
Буйката-буйака!!!
Будет с тебя, хвастун,
Богатырем себя называть,
Ах ты, слабенький сын земли
С рассычатою душой!
Весело красовался ты
На своем Мотыльково-белом коне,
Бедный Юрюнг Уолан…

Вижу я — слабосильный калека ты,

Вижу я — не под силу тебе
У зайчика шею свернуть,
У рябчика косточку переломить.
Откуда прыть у тебя взялась?
От глупости, видать, родилась
Отпяченная решимость твоя —
По горячим моим следам,
По морозным моим путям,
Преследовать такого, как я,
Исполина-богатыря!

Неужели надеялся ты, глупец,

Выкрасть хитростью у меня,
Вырвать силой из рук моих
Ту, которую сам я отнял у вас,
Золотую мою
Туйаарыму Ку оПосильнее были богатыри,
Приходившие до тебя,
Пытавшиеся ограбить меня,
Похитить ее — подругу мою.
Я длинные кости их раскрошил,
Я пролил их черную кровь…

Ах ты, недоносок — нойон-богдо!

Может быть, ты будешь горазд
Опояску на женщине распускать,
Может быть, ты будешь горазд
Натазники с девки снимать?
Я заставлю тебя — раба
Развязывать ремешки
Драгоценных исподних одежд
На священном теле моей жены,
Я заставлю тебя
Открывать для меня
Лучезарную ее наготу!
Чтоб от солнца не посмуглела она,
Чтоб от ветра
Не почернела она,
Таровато отец и мать
Укрывали ее в соболий мех,
Одевали в песцовый мех,
В холе воспитали ее…
Ослепительно красива она!
Сквозь одежды лучится
Светлая плоть,
Сквозь нежное тело
Кости видны,
Видно, как сквозь тонкие
Кости ее
Переливается мозг…

Как на первом белом снегу

Алеет свежая кровь
Жертвенного двухлетка-коня,
Так, серебряной круглой
Пластиной блестя,
Красною макушкой своей
Красуется шапка на ней…
Ярко алеет
Красивый рот
На белом ее лице;
Сладко смотрят,
Искрясь, горят
Темные большие глаза;
Как восходящее солнце дня,
Блистает ее лицо,
Как заходящее солнце дня,
Рдеет румянец ее.

Я в трех великих

Мирах не видал
И не чаю встретить опять
Прелести несказанной такой,
Красоты светозарной такой,
Как моя Туйаарыма Куо…

Трехгранных, задиристых удальцов

Тревожных бурных небес
Я разгромил, разбил;
Восьмигранных отчаянных молодцов,
Нижнего мира красу,
Ничком я всех уложил;
Первых уранхайских бойцов
Под себя подмял, раздавил…

Я — победитель богатырей,

Я — бессмертный,
Не знающий равных себе,
Я первенство свое утвердил!
Только я один и могу
В жены взять улыбчивую мою
И счастливо с нею жить!

Эй ты, парнишка — нойон-богдо,

Я тебя за прыть награжу,
Я тебя ступенькою положу
Перед ложем моей жены,
На тебя я буду ногой наступать,
Когда пожелаю возлечь
С подругой моей золотой,
Когда буду взбираться я
На высокое лоно ее!
Ты будешь в опочивальне моей,
Как пес визжа,
Как раб дрожа,
Ожидать приказаний моих;
Будешь ты, как пестренький пес, лизать
Железные мои торбаса…

А если посмеешь ты

Вожделение испытать
При виде блистающей красоты
Благородной моей хотун,
Если я узнаю, что ты, глупец,
В мыслях тайных посмел посягнуть
На то, что принадлежит
Только мне — повелителю твоему,
Выколю тебе я глаза,
Выпью светлую воду их,
Кольцо железное
Вдену в твой нос,
В ярмо тебя я впрягу,
В вола тебя превращу,
Я заставлю тебя убирать
Нечистоты после себя! —
Так сказал исполин-адьарай
И широкой, как лопата, рукой
Пасть прикрывая, захохотал…

Поверженный свирепым врагом,

Племени светлого сын,
Думая, как отрешиться от пут,
Как хитростью выбраться из западни,
Как изворотливостью одолеть
Сильнейшего абаасы,
Как развеять чары его, —
Сам наполнился
Силою колдовства,
Вспомнил о восьмидесяти восьми
Чародействах древних времен,
О девяносто и девяти
Наваждениях колдовских —
И, проворно в памяти перебирая,
Все, что знал о своем враге,
Раскрывая горящий рот,
Сверкая белых зубов серебром,
Так он заговорил…