Ялмез

– Признаться, я была о вас лучшего мнения, когда решила предложить поработать вместе. И уж никак не рассчитывала, что результат окажется настолько косячным, – отозвалась со вздохом, подойдя ближе к сфере, чтобы повнимательнее взглянуть на то, что у братцев в результате получилось.

Бедная животинка! Знай она, проснувшись сегодня утром, что ее ждало уже этим вечером, нашла бы пруд поглубже и самолично там утопилась бы. С другой стороны, даже если бы у нас получилось все задуманное (а оно стопроцентно получилось бы, дождись меня кто-то с семейного ужина), результат птичке все равно бы не понравился.

Ладно, что уж теперь? Существо живо – и хорошо. Хоть и изуродовано до последней крайности. А может, и не последней. Ведь я еще не внесла своих коррективов. И судя по проделанной парнями работе, их энергетический и магический резерв были близки к нулю. А значит, моя очередь вносить коррективы. Ладно, держись, бедняга. Теперь за тебя берется сама Ялмез!

Первое, что я решила изменить, – это глаза существа. Сделала их чуть больше и куда более зоркими, как у хищной птицы. Результат понравился, хоть и отнял немало сил. Все же влиять на внешний облик – одно, а на функции или даже качество какого-то органа – совершенно другое. Благо, что касалось зрения, я отлично успела натренироваться с ним на мухах. Когда упомянутые становились особенно назойливыми, я их просто ослепляла, в результате чего те со всего лету врезались в стену или окно, после этого падая замертво. Поэтому обратный процесс с улучшением зрения особого труда мне не составил.

Так, что дальше? Меня сильно смущало перепачканное в крови, изрядно потрепанное оперение птички. Непрактичное покрытие для существа, которому теперь даже почиститься было нечем: клюв-то отвалился. И я решила заменить перышки на чешую. Это тоже оказалось несложно. Изменять форму мы научились уже очень давно. Правда, изначально пташку следовало бы помыть. Но было уже поздно. А потому у нее так и остался бело-алый окрас. Ничего. Даже красиво. Наверное.

Последнее, на что меня хватило, – это нарастить животинке на руках пальцы и когти. А то эти два отростка, оставшиеся от оснований крыльев, как-то уж чересчур странно выглядели. Так хоть на лапы будут похожи. Тем более теперь они куда гармоничнее смотрелись с ногами – чуть ли не единственной частью тела проекта, которое полностью соответствовало чертежу.

– Так, всё, – произнесла, обессилено опустившись на край кровати, на которой развалились парни, со всем комфортом наблюдая за моими манипуляциями. – Мне срочно нужен допинг. У вас не найдется какого-нибудь энергетического напитка?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Сходи на кухню. Что-то должно быть, – поднявшись и подойдя ближе к сфере, дабы внимательнее рассмотреть результат моих трудов, безучастно отозвался Ким.

– Крайний левый верхний ящик, – дал наводку Мик, отправившись следом за братом.

– Отлично! Спасибо. Осталось выяснить, где эта ваша кухня, – съязвила я.

То, что от парней помощи ждать бесполезно, уже и так догадалась.

– Спускаешься на первый этаж, сворачиваешь направо и идешь в конец коридора, – сподобился-таки на инструкцию Ким.

– Ладно. Скоро вернусь. Не натворите еще чего-нибудь, пока меня не будет. А то с вас станется, – проворчала, не без труда заставив себя подняться и отправиться на выход.

***

Иногда мне становилось искренне жаль, что приключения и я – две неразлучные составляющие.

Не подумайте, кухню я нашла. И даже бодрящим напитком разжилась без проблем. Но вот какая нелегкая понесла меня с ним обратно в комнату? Нет чтобы посидеть тихо за столом и не спеша выпить его там же! Но боясь, что парни еще чего удумают сделать с птицей, поспешила обратно.

Реакция после столь сильных энергетических затрат у меня была неважная. А потому вышедшего из своего кабинета слева от лестницы мужчину я, разумеется, не заметила и на всех парах врезалась в него. Плюс облила этого нечастного содержимым кружки. А с ним и всю его ношу, сразу множеством обляпанных листов разлетевшуюся по полу вокруг нас.

– Святые творцы! Мистер Драутан, простите, пожалуйста! – залепетала, когда поняла, кого имела неосторожность едва не сбить с ног.

Опустившись перед, кажется, все еще пребывавшем то ли в недоумении, то ли в тихом негодовании демиургом на колени, отставила пустую кружку в сторону и принялась поспешно собирать все, что упало.

– Я еще раз дико извиняюсь, – произнесла покаянно, выпрямившись, и, подняв глаза на жертву своей невнимательности, протянула ему папку с абы как сложенными в нее документами. – Если могу еще как-то загладить свою вину…

Договорить не смогла, окончательно растерявшись под тем пристальным взглядом, которым меня, как оказалось, все это время сверлили.

И хоть бы что, кроме неподдельного любопытства, удалось в нем прочесть. Но нет. Блин, лучше бы этот суровый мужик наорал на меня.

– Имя, – наконец выдал он холодно.

– Ялмез, – пробормотала и, решив, что, наверное, этого будет недостаточно, быстро исправилась: – Ялмез Лайтинтон.