Ямани: Взгляд из-за кулис

Демарши арабов, угрожавших пустить в ход нефтяное оружие, нашли прямую параллель в заявлении ОПЕК, которая выразила озабоченность слишком низкими ценами на нефть и призвала аннулировать соглашения, достигнутые в Тегеране и Триполи.

Первые несколько месяцев 1973 г. рынок находился в состоянии стабилизации. Цены имели тенденцию к повышению и «подпирали» установленные барьеры. Однако февральская девальвация доллара отрицательным образом сказалась на доходах экспортеров, и в марте они стали требовать от нефтяных компаний компенсации которая возместила бы им убытки, связанные с обесценением доллара. Компании сопротивлялись как могли, но рост воинственных настроений в арабском мире заставил их пойти на уступки. В июне было достигнуто соглашение, определявшее новую формулу, по которой ОПЕК устанавливала цены. Нефть сразу же подорожала на 12%.

В сентябре, когда цены опять уперлись в предельные границы, ОПЕК призвала к пересмотру соглашений, заключенных в Тегеране и Триполи. Три радикально настроенных члена — Алжир, Ирак и Ливия — начали требовать такого пересмотра, как только доллар был девальвирован. Но Саудовская Аравия и Иран выступали против.

Теперь же, когда инфляция в мире составляла в среднем 7—8% и компании состригали огромную разницу, намного превосходившую ту, что предусматривалась прежними соглашениями, Саудовская Аравия решила, что настало время действовать.

Оставалось привлечь на свою сторону Иран.

Ямани отправился в Тегеран, чтобы убедить шаха и доктора Амузегара в необходимости новых переговоров с нефтяными компаниями.

— В то время, — говорит Ямани, — тегеранские соглашения доживали последние дни, а быть может, и вовсе были мертвы. За два года, которые прошли со времени их подписания, ситуация в мире качественно изменилась, и эти соглашения нуждались в решительном пересмотре.

Шах и доктор Амузегар поддержали идею Ямани, и вскоре начались новые переговоры.

8 октября, на третий день войны, министры нефти Саудовской Аравии, Ирана, Ирака, Кувейта, Катара и Абу-Даби встретились в Вене с группой из пяти человек, представлявших нефтяные компании. Ее возглавляли Джордж Пирси из «Экссон» и француз Андре Бенар из «Шелл».

Министры предложили увеличить цену, составлявшую тогда 3 доллара за баррель, по меньшей мере вдвое.

Пирси и Бенар попробовали столковаться на 15-процентном повышении.

Ямани сбавил и предложил 5 долларов за баррель.

Пирси и Бенар набавили и предложили 25-процентное повышение.

И на этих цифрах, разница между которыми составляла 1,25 доллара, переговоры застопорились.

— Это был весьма деликатный момент, — говорит Ямани. — По существу, обсуждались два принципиально различных вопроса. Один носил политический характер. Дело шло о войне и об использовании нефти в качестве инструмента политики. Вторым вопросом были цены на нефть. Проблема состояла в том, чтобы не объединять эти два вопроса и рассматривать их отдельно. Я не хотел отталкивать от нас компании, не мог с ними порывать. Я не хотел смешивать цены на нефть и политику.

Но это было легче сказать, чем сделать.

Пирси и Бенар твердо стояли на своем. Они утверждали, что столь резкий скачок цен никак не оправдывается состоянием рынка.

Не хотели менять занятых позиций и министры нефти. Они утверждали, что существующие цены явно занижены, и, поскольку изменилась сама игра, нужно изменить и ее правила.

Ямани задержался в Вене еще на два дня, настаивая, чтобы компании изменили свою позицию.

За эти два дня Пирси и Бенар отправили в Лондон и в Нью-Йорк несколько десятков телеграмм.

Однако после полуночи 12 октября, не получив дальнейших инструкций, они явились в номер «Интерконтиненталя», который занимал Ямани, и попросили отложить переговоры. Они сказали, что в настоящее время не способны на что-то большее.

На рассвете Ямани покинул Вену.

Встретившись спустя четыре дня в Кувейте, шесть министров нефти стран Персидского залива решили в одностороннем порядке поднять цену на 70%, доведя ее до 5,12 доллара за баррель.

— Я сразу же, как только решение было принято, осознал политическое и экономическое значение этой даты, — говорит Ямани. — Страны-экспортеры впервые оказались лицом к лицу, без посредников, с основными индустриально развитыми странами. Шестнадцатое октября 1973 года стало историческим рубежом. В этот день ОПЕК взяла в руки власть. Реальную власть.

Эмбарго

Когда разразилась война, Ямани был в Женеве.

— Первое время мы не знали, кто начал боевые действия. Мы были обеспокоены. Когда мы узнали, что инициатива принадлежала Египту и Сирии, нас охватил энтузиазм. Мы с нетерпением ожидали исхода событий.

Сопоставив факты, Ямани пришел к выводу, что Фейсал был целиком посвящен в египетские военные планы.

В августе 1973 г. Садат посетил Саудовскую Аравию и провел с королем длительную конфиденциальную беседу. В прошлом после встреч такого рода Фейсал обычно сообщал Ямани, какие вопросы на них обсуждались. Нередко он просил у Ямани совета; иногда просто рассказывал, о чем шла речь.

На этот раз король был явно встревожен. Но не сказал Ямани ни слова.