Ямата-но Орочи

Итачи успел подставить Учиде но Кодзучи под удар Мадары. Белое сияние вспыхнуло на киянке, луч техники Мадары утонул в нем, чтобы через миг вырваться наружу уже в обратном направлении. И пропасть в едва заметном барьере вокруг незваного гостя корабля-храма, в котором уже тонули последние черные язычки Аматерасу и живые тени Нара. На лице Мадары мелькнула легкая тень раздражения. Итачи почувствовал резкую боль в животе. Ноги внезапно перестали слушаться, подкосились, и парень по инерции едва не покатился по земле, в последний момент успев опереться на нижнюю пару рук и отпрыгнуть на ней в сторону.

И за мгновение до этого желтая вспышка поглотила начавшего увеличиваться Акимичи, унося его прочь. И стоило только сиянию Хирайшина погаснуть, как на том месте, где только что был Чоза, деревянный настил палубы парящего корабля брызнул в стороны длинными щепками.

В стремительной стычке наступила пауза. Яростный грай воронья перемежался редкими ударами сыплющихся на палубу корабля и крышу храма камней — остатков разнесенного на осколки Рассенганом метеорита.

— А ты резвый парнишка, — раздался насмешливый голос Мадары сквозь крики воронов. — Твоя чакра кажется мне знакомой — в тебя, значит, он поселил Тобираму? Думаешь, сейчас ты сможешь защитить всех?

— Сейчас — смогу, — холодно ответил Минато.

И над палубой корабля пронесся один длинный протяжный звук. Низкий гул ударил по ушам Итачи, ввинтился в разум. На секунду парень потерял ориентацию в пространстве. Мир перед глазами закружился, обед подкатил к горлу. Звук так подействовал не только на него. Побледнел и Шикаку, Иноичи лишь поморщился, но из его носа внезапно потекла струйка алой крови. Однако основной удар пришелся не на них. Мадара замер, крепко сжав кулаки и болезненно оскалившись. Кровь шла у него не только из носа — она стекала алыми слезами из глаз и капала из ушей.

— Курама!!! — сквозь зубы зарычал Мадара, вперив взгляд Риннегана вперед.

Минато более не привлекал его внимание. Взгляд был устремлен ко входу в небольшой храм, на пороге которого в облаке тяжелого тумана стояла девушка в одеждах жрицы. Босые ноги с безупречными перламутровыми ногтями, чистая кожа ярко контрастировала с алыми хакама, а яркие огненные волосы — с белоснежным шелком кимоно. Безупречное лицо искажено гневом, глаза широко распахнуты. На ярком красном фоне радужки вертикальные зрачки сжались в почти незаметные щели. Изящные ладони с силой сжимают аккуратный лук, тетива которого продолжала вибрировать, источая оглушивший всех звук.

Итачи знал Кураму, великая жрица Рюджина никогда не отличалась кротким нравом. Но о ее силе ходили легенды. Однако кто она такая, откуда родом, почему следует за Орочимару — ничего из этого не было никому известно. И не известно, что ее связывало с Мадарой. Оба они, похоже, прекрасно знали друг друга и питали взаимную ненависть.

— Мадара!

Никакой женственности в полном ярости голосе не было. Тонкая рука выброшена вперед, словно Курама намеревалась вырвать кадык Мадаре. Изящные пальцы с перламутровыми ногтями согнуты в хищном жесте и дрожат от напряжения. Синие и красные капельки чакры сорвались с кожи и сплелись в миниатюрный черный шарик. Из которого в сторону Мадары вырвался мощнейший луч энергии.

Ударная волна пронзившей пространство техники вжала Итачи в палубу и оглушила, в глазах потемнело. И не успел он прийти в себя, как рядом вспыхнул желтый свет. Короткое мгновение дезориентации — и мир вокруг внезапно сменился. Темнеющая синева неба сменилась зеленым сводом из крон деревьев.

— Намиказе-сан?.. — непонимающе позвал Минато Итачи и попытался подняться на ноги.

И понял, что по-прежнему их не чувствует. Ни ног, ни всего, что ниже груди. И техника метаморфозы почему-то ослабла — из шести рук осталось лишь две, и те слушались с трудом.

— Лежи, — коротко приказал Минато, жестко придавив Итачи к земле и бросив куда-то в сторону. — В госпиталь его! Срочно!

— Что та… Итачи?! Что с ним? — знакомый голос требовал ответов, но Минато уже пропал во вспышке желтой молнии.

Перед глазами Учиха появилось знакомое лицо. Гурен была испугана. Такой бледной он не видел ее… Наверное, никогда не видел. А его взгляд частенько останавливался на ней.

— Итачи! Боже мой! Ты… Ты… — Гурен упала на землю возле него и панически что-то искала в разгрузке, голос ее прерывался, на щеках пролегли блестящие дорожки слез.

— Почему ты плачешь? — Итачи попытался поднять руку, чтобы стереть слезы, но не смог.

В руках Гурен появился свиток. Перед темнеющим взором Итачи забрезжил тусклый бирюзовый свет медицинской техники.

— Живи, Итачи! Умоляю, живи!!!