Ян

Там было множество книг, музыки, пепельниц, распотрошенных коробок, которые моя матушка присылала мне еженедельно (с колбасой, кунь-аманом[59], масляными лепешками, да-да, клянусь вам, это немыслимо, но это моя мама, и она такая, она бретонка), дебильных маек, грязных трусов, непарных носков, которые прекрасно сочетались с рыганием, пуканьем, дрочкой и всякими скользкими шуточками, так вот туда, о чудо, не часто, но все же время от времени захаживали девушки, и там на стенах крепилось все, что поддерживало меня на плаву: записки, картинки, портреты, лица людей, казавшихся мне прекрасными или же восхищавших меня, архитектурные проекты, прототипы, макеты, идеи, учебные темы, отчеты, билеты в кино и на концерты, какие-то штуки, скопированные из книг, фразы, заставлявшие меня жить с высоко поднятой головой, репродукции рисунков Леонардо да Винчи, Арне Якобсена[60], Ле Корбюзье или Фрэнка Ллойда Райта[61] — всех этих кумиров — от которых я и сейчас не отказываюсь да и никогда не отрекусь, — обычных для того, кто явился в столицу доказывать свой талант, хотя у самого еще молоко на губах не обсохло, там также висели семейные фото, фотографии кораблей, друзей, моих собак (живых и мертвых), афиши фильмов, выставок, иллюстраторов, музыкантов, харизматичных лидеров, в общем, полный набор, чего уж там…

Ну так вот, когда мы с Мелани решили жить вместе, чтобы экономить на квартплате (боже, как запросто я это произнес, какая гадость, скажем лучше, чтоб быть счастливыми вместе), мы переехали в крохотную двушку у Восточного вокзала, и там мне, само собою, пришлось подсократить свое барахло.

Большую часть вещей я отвез к родителям, оставив себе только то, что было мне жизненно необходимо, чтобы закончить учебу и как-то одеваться. Все пошло путем, мы работали, часто куда-то ходили, мы любили друг друга, а интернет тем временем предоставил мне ту самую безграничную стену, на которой я мог вывешивать и вволю любоваться всем, что меня вдохновляло.

Потом, когда появилась возможность переехать сюда, чтобы еще больше сэкономить на квартплате (здесь мы платим только коммунальные платежи, но все ж и об этом не стоит забывать, ага?!) (о, господи, в кого я превратился?), Мелани заново перетряхнула мое барахло. Да-да, поскольку я уже большой и буду теперь работать по-настоящему, то мои бесформенные майки, старая куртка, свитера из комиссионки, ботинки «Кларкс», труба, бумажки для самокруток, вязаные шапки и книжки Толкиена мне уже больше не понадобятся. Ведь так, милый?

Ладно. О’кей. Она права. Мы отныне живем в приличном районе, и, право слово, как же приятно, когда ты больше не слышишь по ночам шум поездов и у тебя не стреляют каждые две минуты сигарету, так что… за все надо платить, это справедливо. К тому же, если я сам себя не способен убедить в том, что стал взрослым, кто мне поверит? Значит, алле-оп — и еще на пять коробок меньше. Честно говоря, меня это никогда особо не смущало, я всегда любил путешествовать налегке, но дело в том, что теперь, уф, как бы это сказать… у меня ничего больше нет. Даже аудио-кассету найти проблема.

Что ж… тем хуже для Мизии, я ей потом возмещу.

И тут я вспоминаю. Ведь когда в прошлом году я расставался со своей развалюхой, то вытащил все, что было в бардачке. А поскольку в машине стояла допотопная автомагнитола, то у меня должно было остаться хоть сколько-то кассет, ведь так?

Ищу.

И в самой глубине отведенной мне части шкафа нахожу одну кассету. Одну-единственную. Я ее не узнаю, и на ней ничего не написано.

Ладно. Посмотрим.

* * *

Принимаю душ и размышляю. Надеваю трусы, носки, чистые джинсы и размышляю. Выбираю подходящую рубашку и размышляю. Завязываю шнурки и размышляю. Делаю себе кофе и размышляю. Еще кофе — продолжаю размышлять. Еще один — по-прежнему размышляю.

Я думаю. Думаю. Думаю.

И когда от этих мыслей у меня уже не остается ни грамма алкоголя в крови, я весь взмок, накрутив себя до предела, то наконец успокаиваюсь.

Я иду на кухню, зажигаю свечу, как у Алис, потому что заметил, что в свете свечей люди кажутся более красивыми и умными (да, естественно, моя свечка не столь прекрасна, это не церковная свеча, а «декоративная» фигня, приобретенная Мелани, с запахом кокоса) (ну и эта сгодится) (не все сразу, госпожа Жизнь) (прошу вас, хоть что-то оставьте мне на потом), гашу свет, сажусь и ставлю перед собой на стол маленький магнитофончик, обклеенный стикерами с Шарлоттой Земляничкой.

Вставляю свою старую кассету и что же я слышу? Massive Attack.

Да уж, любят небеса подразнить… Сложно было придумать что-то более в тему. Вот бы я посмеялся, не будь в таком стрессе. Я перематываю на начало, беру микрофон и… пересаживаюсь, чтобы не видеть свое отражение в окне.

Потому что выгляжу я все-таки удручающе в своей красивой выходной рубашке, со свечкой из телемагазина и крохотным микрофоном на желтом проводочке. Нет, правда, лучше мне этого не видеть.

Я прочищаю горло и нажимаю на большую синюю кнопку ЗАПИСЬ. Пленка крутится, я еще раз прочищаю горло и я… я… уф… ох, черт, я перематываю назад.