Читаем Ян Жижка полностью

Ян Жижка

Кардинал Бранда требовал денег от городов империи и князей. Сиятельные депутаты высокого собрания предлагали ввести особый налог — по пфеннигу с сотни[48]. Но такой налог всей своей тяжестью лег бы на купечество. Оно на это не соглашалось. В конце концов порешили, что каждый князь и каждый город выставят в поле известное число наемников и будут сами их содержать.

Но те, кто обязан был нанять людей и дать золото, шли на жертвы весьма неохотно. Всякий оглядывался на соседа, боялся переплатить. Да и поражения на полях Чехии были еще очень свежи в памяти.

Широко задуманный Римом новый, третий поход казался «внушительным» и «решающим» только в документах кардинала Бранды.

Встречая в немецких княжествах лишь «прохладный энтузиазм», папа и император обратили взоры к Польше.

Сигизмунд, напутанный наместничеством Корибута, готов был пойти на большие уступки Польше, лишь бы заставить ее отозвать литовского князя из Праги.

В конце ноября 1422 года состоялась встреча послов польского короля с послами императора. Сигизмунд проявлял необычную уступчивость. Этого только и нужно было Ягайле и Витовту. Их интерес к чешскому трону сразу упал. Витовт приказал Корибуту немедленно покинуть Чехию, а Ягайло обязался примкнуть к походу против гуситов.

При свидании императора и польского короля весною 1423 года Ягайло обещал выставить большое крестоносное войско и повести его на Чехию. Он рассчитывал собрать в Польше для этой цели тридцать тысяч крестоносцев. Но когда приступили к вербовке, на призыв короля явилась лишь горстка людей, — мало кто в Польше пожелал помогать германскому императору против славянской Чехии. Чувство дружбы польского народа к чешским гуситам оказалось сильнее приказов короля.

В планах папских стратегов значились грозные рати: союз католических панов Чехии и Моравии, венгры под началом императора Сигизмунда, войска силезского герцога, многочисленные хоругви австрийских рыцарей и наемников, четыре тысячи бойцов из Саксонского герцогства, наемники и рыцари мейссенские, тридцать тысяч поляков и литовцев во главе с королем Ягайлой.

Короли шведский и датский, герцоги Лотарингский и Савойский также обязались выставить в поле своих крестоносцев.

Римский папа Мартин V ликовал, надеясь потопить в крови чешский народ.

«Весной 1423 года мы были полны радужных надежд, — сообщил он, — мы возликовали даже, мы видели такие многообразные и столь обширные военные приготовления для окончательного истребления или обращения чешских еретиков! Нам казалось, что победа уже у нас в руках. Все недоразумения между императором и королем Польши, а также князем Литовским были улажены. Их заменило взаимопонимание, от которого в полной мере зависела победа, ибо эти венценосцы должны были наступать на Чехию совместно. В империи повсюду будили христианский дух проповедью крестового похода. Нас известили, что король датский готовился погрузиться со своими ратями на корабли и переплыть море, чтобы присоединиться к священному походу. Наши послания, приказы императора и обращения нашего легата призвали князей, прелатов и народы истребить заразу, поразившую церковь. Мы знали, что герцог австрийский готов вторгнуться с многочисленным воинством в Моравию, а маркграфы мейссенские снаряжаются в поход. Все давало нам основание надеяться и ликовать! Мы не сомневались, что такое огромное войско истребит еретиков.

Но когда мы затем узнали, что король польский не явился, а король датский вернулся назад к себе, что пыл немцев остыл, что все святые увещевания и стремления были напрасны и все столь огромные военные приготовления кончились ничем, мы были поражены, и нас охватил страх, мы потеряли всякую надежду, погрузились в печаль и испытывали несказанную боль».

Римский папа Мартин V испытывал «несказанную боль», тосковал: ему не удалось осуществить свой разбойничий план, рассчитанный на истребление всего чешского народа.

Причину неудачи Мартина V понять нетрудно: в католической Европе успели основательно узнать, как крепко колотят по головам чешские крестьянские цепы. Узнали и о возах-крепостях.

Повсюду рассказывали о делах на Витковой горе и у Немецкого Брода:

— Он жив еще, тот слепой чех? Ну, если он поведет своих мужиков, лучше туда не соваться. С ним сам чорт зубы сломит! Год целый буду поститься, надену власяницу, босиком пойду в Рим. Не убоюсь сарацинских корсаров, поплыву в Ерусалим. А в Чехию не пойду!