Ян Жижка

— Братья и сестры! Верные люди донесли мне, что пан Розенберг жалуется императору, что, мол, таборокие очень окрепли и день ото дня все усиливаются. Видно, пошла вельможному пану впрок наша наука! Да и как ей не пойти впрок, когда от Вожиц и до Крумлова, от моравской границы до Сушиц — ни одного не погромленного замка, ни крепости, ни панского города, ни уцелевшей панской копны, ни стада… Сейчас от пана Ульриха Табору долго не будет помехи! Я и надумал, братья, что приспело время задать трепку и подлому, вероломному пану Ченку Вартемберкскому. Он сейчас — правая рука пражских советников и все норовит перетянуть их к королевским. Я пойду на Ченка! Отсюда со мной выступит, кто пожелает. Пойдем сначала на восток, к Чаславу, а оттуда на Лабу, к Градцу. Там я и обоснуюсь!

— Обоснуешься?! — перебил Николай из Пельгржимова, епископ таборский. — Ты что ж, брат Ян, покинуть нас задумал?!

Толпа загудела, задвигалась. Слепец поднял обе руки, призывая сход к спокойствию:

— Есть у вас, братья, неприступный Табор, есть и доброе войско. Никто сейчас не одолеет Табора, да и друзей его — Писка, Домажлиц, Сушиц. Не одолеет, пока вы и братья в союзных общинах способны держать в руках цеп и в силах метнуть камень, пока каждый из вас, кому только не препятствует старость или малолетство, готовы каждый час биться за правду божью! Мы били панов и их чужеземных приспешников, когда сражались, — помните как: малые против больших, горсть против множества, безоружные против вооруженных. Вам ли не отбиться теперь, когда войско Табора обрело грозную силу?!

— Раз так, к чему же уходишь, брат Ян? — воскликнул Богуслав Швамберг.

Забравший влияние в общине, Швамберг глубоко почитал Жижку, хоть и не сходны были их планы и нередко между ними возникали споры. Швамберг искренно не желал ухода с Табора слепого полководца.

— Да разве только на полудне нужна наша народная сила? А на востоке, у Часлава? А на полуночи, у Лабы?.. Хочу поставить на Лабе меньшой Табор, вторую нашу опору. Мы будем, как два брата, вот как я и брат мой Ярослав, неразлучны…

— А здесь без тебя кто останется головою?! — выкрикнул снова Швамберг.

— Что ж, ты и будешь в Таборе головою, брат Богуслав, если Великий сход того захочет.

Затем, отвесив поклоны на три стороны, Жижка произнес:

— Бью челом перед Великим сходом за брата Богуслава!

Швамберг был выбран в гетманы.

* * *

На решение Жижки покинуть Табор повлияли прежде всего споры среди братьев, управлявших делами общины. Но Жижкой руководили и стратегические расчеты: желание основать на Лабе вторую народную крепость и прикрыть ею север и восток Чехии. С общиной Табора он договорился о том, что старое войско и новое, которое он создаст на меньшом Таборе, будут выступать в поле совместно.

В конце марта 1423 года с несколькими сотнями воинов и небольшой возовой колонной Жижка выступил из Табора, чтобы никогда уж больше туда не возвращаться.

Вскоре он пришел в город Вилемов в восточной Чехии. Отсюда обратился с призывом к крестьянам Чаславского и Градецкого краев итти на борьбу с панами.

Как то не раз бывало и раньше, имя слепого полководца тотчас подняло народные массы. Вокруг таборитского ядра выросли свежие отряды.

Из Чаславского края Жижка двинулся на север, в сторону владений Ченка Вартемберкского. По пути, в Градецком крае, к нему присоединились вооруженные крестьянские отряды дружественного Табору Оребитского братства.

Пан Ченек метался по Литомержицкому и Болеславскому краям, от замка к замку, от города к городу, ища союзников. Собрав несколько хоругвей рыцарской конницы, он повел их против Жижки.

Слепец прибегнул к излюбленной своей тактике — стал отходить, словно бы уклоняясь от боя, будто неуверенный в своих силах.

Отступающая возовая колонна вышла 20 апреля к возвышенности, на склоне которой стоял небольшой городок Горжица. Возле городка поднимался крутой холм. На его вершине Жижка построил свое возовое ограждение.

«Железные паны» поначалу задумали добраться до Жижковой крепости верхом и овладеть ею с налету. Но кони под ними скользили, падали, срывались. Тогда рыцари оставили коней у подножья горы, а сами, в тяжелых доспехах, с копьями, увешанные секирами и мечами, двинулись наверх.

Приступ на крутизну в двухпудовой броне под жарким весенним солнцем — дело нелегкое. Добираясь до возов, рыцари изрядно уставали. Последовавшие затем бесплодные атаки совсем подорвали их силы. Тогда на атакующих набросились выступившие изнутри ограждения цепники и судличники.

Пан Ченек подбадривал своих латников, рубившихся во встречном бою. Но самые горячие его призывы не могли уже спасти проигранного дела.

Не прошло и часу, как рыцари побежали вниз, к подножью холма, оставив Жижке все свои пушки, весь обоз. Сам Ченек едва спасся. Из Горжицкого побоища ему удалось вывести лишь малую часть своих людей.

* * *