Янгель. Уроки и наследие

— В таком положении не я один. Все внимание сосредоточено сейчас на разгроме фашизма. Скоро настанет время для наведения порядка во внутренних частных делах. Выяснится и вопрос о Косте. Тогда, я в этом убежден, поднимется "шлагбаум" на моем пути: меня используют с максимальным коэффициентом отдачи. А пока надо работать. Испытание временем надо выдержать с честью

Но результат, тем не менее, налицо: награды обходили "героя". Подписывая характеристику об окончании академии, бывший в то время секретарем партбюро Л.А. Гришин спросил:

— Послушай, Кузьмич, у тебя из наград действительно только одна медаль "За оборону Москвы". Я припоминаю, что видел тебя не раз в списках на представление к ордену Ленина.

— В списке-то я был, — ответил ему М.К. Янгель, — но так складывалось: то непредвиденная ситуация, то война. И потом, ты говоришь — одна медаль. А ты знаешь, как мне она дорога!

Наложила свою печать на жизнь будущего Главного конструктора и гнусная рука негодяя, безнаказанно творившая в предвоенные годы мерзкие доносы. Из сибирской глухомани в столицу в соответствующие органы пришло письмо борца с "врагами народов" о том, что отец М.К. Янгеля "кулак и скрывается".

Письмо должно было получить соответствующий ход, потому что по своей оплошности Михаил Кузьмич, оформляясь на работу в конструкторское бюро Н.Н. Поликарпова, не приложил к своему личному делу, как было положено в то время, справку о трудовой деятельности родителей.

По предложению Н.Н. Поликарпова, участливо отнесшегося к судьбе своего молодого специалиста, М.К. Янгель вынужден был взять отпуск и поехать домой в далекую родную деревню, где до последнего дня жил его отец. Зимняя декабрьская дорога оказалась тяжелейшей, в том числе пришлось переплывать в лодке еще не замерзшую Ангару — реку шириной около километра, быструю, с густой шугой, как называют сибиряки крупные и мелкие льдинки, которыми она уже успела покрыться. Опасная операция могла привести к любому финалу.

"Примерно на середине реки, — вспоминал Михаил Кузьмич, — один из перевозчиков сообщил нам об одной из грозивших опасностей. Дело в том, что в пяти километрах от Братска по течению реки начинаются большие Ангарские пороги, и при нашем медленном передвижении вперед и быстром вниз мы рисковали быть разбитыми об острые камни этих порогов. В довершение ко всему над рекой стоял густющий туман, и ничего не было видно. Началась небольшая паника, и мне пришлось (да простят культурные люди) употребить несколько крепких русских слов, чтобы привести пассажиров в себя и заставить всех правильно работать.

Все обошлось благополучно. Отнесло вниз всего километра на три. Но здесь новая беда. Противоположный берег Ангары — пустынный, и до ближнего места, где можно было бы обогреться, — маленькой одинокой рыбацкой избушки — нужно тащиться вверх по берегу реки около шести километров, а до деревни и того больше — девять километров.

Послали одного паренька за лошадью, а сами побежали скорее в избушку отогреться. Устали ужасно, перемерзли и того больше. Выручили спирт и коньяк.

И так я был зол в этот момент на автора "документа", что, казалось, попади он мне на дороге — задушил бы его своими закоченевшими от мороза руками. Мне еще предстоит с ним встретиться".

В Зыряновой Михаил Кузьмич получил справку от правления колхоза о том, что его отец в 1933 году был принят в колхоз и справку от сельсовета об его имущественном положении перед коллективизацией.

А мать отдала маленькую бумажку — документ, выданный Зыряновской сельскохозяйственной коммуной "Труд" 4 января 1934 года следующего содержания:

"Справка. Дана настоящая гр-ну деревни Зыряновой Нижне-Илимскго района Вост. Сиб. Края Янгель Кузьме Лаврентьевичу в том, что он действительно является членом колхоза "Труд" (деревня Зырянова Н.-Илимского района) с сентября месяца 1933 года. В чем и удостоверяет председатель колхоза Романов Н.Д.".

И печать.

Получив это жизненно необходимое по тем временам алиби, М.К. Янгель вынужден был еще остаться некоторое время в Сибири, так как главного виновника его опасного путешествия в это время в Нижне-Илимске (откуда пришел донос) не было. Чем окончилась эта встреча — история умалчивает. Но она оставила глубокий след в сознании будущего Главного. Даже в анкете, которую он заполнял в 1954 году при вступлении в должность Главного конструктора ОКБ-586, отвечая на один из обязательных вопросов о политической благонадежности, напишет: "Брат, Янгель Константин Кузьмич, в 1938 году арестован и осужден на 10 лет, дальнейшее о нем неизвестно". И, как бы оставаясь под впечатлением событий тех тяжелых дней, в собственноручно написанной автобиографии сочтет необходимым отметить: "До коллективизации отец имел среднее хозяйство, в 1932 г. вступил в колхоз". Не минула коммуниста М.К. Янгеля и такая, самая страшная по тем временам, кара, как исключение из партии.