Янгель. Уроки и наследие

Взяв на себя функции последней инстанции в оценке достоверности происходящего на борту ракеты в полете, он невольно встал на позицию, что специалисты службы телеметрии могут анализировать работу всех систем и выдавать рекомендации для устранения обнаруженных недостатков. Тем самым ставился под сомнение факт компетентности разработчиков систем, лучше которых, конечно же, никто не знал особенностей заложенных решений. При таком подходе им отводилась непонятная роль в совершенствовании создаваемой машины.

Позиция непогрешимости и самомнения, что телеметристы лучше всех знают ракету и понимают работу всех ее систем, что именно они проводят отработку, что за ними последнее слово, инициировала в собственных глазах ореол незаменимости. В духе подобных настроений воспитывал руководитель и своих подчиненных, которые тоже все больше утверждались во мнении своей главенствующей роли в летной отработке ракет.

Справедливости ради следует отметить, что подбирать кадры руководитель умел, создав жизнеспособный энергичный коллектив, практически полностью состоявший из молодых специалистов. На какой-то период у него на поводу оказался и Главный конструктор.

Сложившаяся на первых порах традиция, переросла в правило: при обсуждении результатов очередного пуска телеметристы не только докладывали о том, что произошло в полете, но предлагали (фактически подменяя проектантов и конструкторов), что и как делать. Сложившаяся ситуация негативно сказывалась на ходе дальнейшей отработки систем.

Таково было истинное положение дел, которое в конечном итоге определяло атмосферу, царившую на заседании партийного комитета. Это и было поставлено в вину руководителю службы телеметрии. Кроме того, выступавшие единодушно отмечали заносчивость, грубость, игнорирование чужого мнения, менторский тон, неумение работать с людьми, давшие бурные всходы на почве переоценки своей личности. Все это отрицательно сказывалось не только на работе внутри своего коллектива, конструкторского бюро, но и со смежниками, создав в конце концов определенную ситуацию отторжения.

Но на защиту обсуждавшегося решительно встало руководство конструкторского бюро в лице Главного и его заместителей. Сложность рассматриваемого "дела" определялась еще и тем, что к имяреку благоволил Оборонный отдел обкома партии, явно поддерживая своим "теневым" мнением. А в то время эта инстанция формально по многим параметрам могла "поправить" даже Главного конструктора, во всяком случае играла определенную роль для составления мнения в верхах.

О начале обстановки на заседании и нелицеприятном обсуждении можно судить по отдельным репликам присутствовавших:

— Он же, Михаил Кузьмич, Вас гипнотизирует тем, что медленно произносит слова, чтобы подчеркнуть свою значимость.

— Понимаете, Михаил Кузьмич, в конструкторском бюро есть большая лужа, все ее обходят, а Вы не замечаете.

Как вспоминал впоследствии один из присутствовавших, секретарь партийного комитета позволил себе даже такую фразу:

— Михаил Кузьмич, в конце концов надо быть мужчиной.

В своем выступлении, несмотря на единодушие присутствующих на заседании, Главный остался верен своей позиции и охарактеризовал обсуждаемого как хорошего руководителя и специалиста, знающего свое дело, поставившего службу телеметрии в конструкторском бюро.

— Я спокоен за этот участок работы и своего согласия на снятие не даю — закончил свое выступление Главный.

Обстановка становилась взрывоопасной, такого резкого и открытого противостояния история молодого конструкторского бюро еще не знала. Подводя итоги эмоциональной и нелицеприятной дискуссии, секретарь партийного комитета Б.И. Губанов закончил предельно остро:

— Михаил Кузьмич! — обратился он к Главному. — Терпение у коллектива достигло критической точки. Мы долго возились с товарищем, выслушивали бесконечные на него жалобы, сыпавшиеся со всех сторон. Было достаточно времени оглядеться, чтобы не поставить себя вне коллектива. Если Вы не даете своего согласия, то я вынужден поставить вопрос на голосование парткома, членом которого Вы являетесь. Пусть партком принимает решение.

Сложившуюся ситуацию после заседания один из острословов определил достаточно точно: "Стали козлы со слонами бодаться". Председательствующий же, сформулировав предложение, объявил, что голосуют только члены парткома.

В напряженной тишине все, принимавшие участие в судьбе обсуждавшегося руководителя, медленно, но решительно подняли руки и, не шелохнувшись, с замиранием сердца ждут — как поведет себя Михаил Кузьмич. А он вынул носовой платок (было жаркое лето), медленно вытер пот со лба и тоже поднял руку. В результате получилось, что решение принято единогласно.