Янгель: Уроки и наследие

Участвуя в совещаниях на самых высоких, в том числе и государственном, уровнях, Главный всегда стремился брать с собой кого-то. Причем этим кем-то был, как правило, непосредственный исполнитель по обсуждаемому вопросу вне зависимости от занимаемой должности. В то же время при любой возможности Михаил Кузьмич не упускал случая и посылал в высшие инстанции сотрудников конструкторского бюро. Уступая свое место на заседаниях, стремился к тому, чтобы они из первых уст воспринимали задачи, стоящие перед коллективом, приобретали опыт поведения в любых ситуациях, набирались того, что называется административной мудростью, привыкали брать ответственность за принимаемые решения.

На столе у заместителя Главного по двигателям И.И. Иванова звонит аппарат прямой связи:

— Иван Иванович, звонил Д.Ф. Устинов и просил меня лично прибыть в Кремль на совещание по лунному проекту. Поскольку в корабле посещения Луны главным является двигатель, то я считаю, что именно Вам, как его разработчику, надо ехать вместо меня.

И вот высокое заседание в ЦК КПСС. После того, как выступил головной разработчик лунной ракеты и главные конструкторы ряда систем, слово предоставили И.И. Иванову.

Обрисовав общее состояние работ и отметив, что важнейшей задачей истекшего периода для конструкторского бюро был вопрос сдачи на вооружение ракеты Р-36, у которой на двигателе второй ступени не хватало удельной тяги, вследствие чего дальность снижалась на 470 километров, докладчик остановился на трудностях, возникших при отработке двигателя для корабля посещения Луны. Со свойственной ему прямотой, без обиняков выступление закончил словами:

— Для отработки двигателя нужен специальный стенд, которого у нас пока нет.

— А у нас нет производственной базы, — подлил масла в огонь присутствовавший на совещании А.М. Исаев, являвшийся Главным конструктором двигателя на другом блоке лунной ракеты.

Атмосфера сразу резко накалилась. По всему чувствовалось, что докладчик явно "переборщил" для совещаний такого уровня. Но было уже поздно. В действие вступила "артиллерия большого калибра". Д.Ф. Устинов устроил "разгон" Министру А.С. Афанасьеву и его заместителям. Основной довод, трафаретный для тех времен:

— Вы не забыли о том, что у Вас в карманах партбилеты?

Когда после совещания его участники вышли из ворот Спасской башни Кремля, то, в свою очередь, С.А. Афанасьев обрушился на И.И. Иванова. Имея в виду выступившего в том же духе, что и И.И. Иванов, другого Главного конструктора двигателей А.М. Исаева, для которого принципиальность и справедливость были превыше всего, он "обобщил" свой гнев словами:

— Ну его-то мы знаем, а ты-то чего добился?

В разговор вмешался заместитель Министра Г.М. Табаков, выступив в поддержку своего руководителя:

— Я его предупредил, чтобы, выступая, говорил помягче.

В довершение к взбучке, полученной от Министра, на следующий день Главный конструктор ракеты Н-1, как назывался лунный проект, В.П. Мишин не преминул связаться с Днепропетровском и высказал М.К. Янгелю свое возмущение неправильным, якобы, поведением И.И. Иванова.

Когда последний вернулся домой в конструкторское бюро, ему позвонил Михаил Кузьмич и в привычной своей манере спросил:

— Если Вы можете, зайдите ко мне!

Внимательно выслушав рассказ о том, как все происходило, Главный только и сказал:

— Я бы выступил точно так же.

Трудно переоценить воспитательную роль возникавших таких ситуаций, характеризовавших отношение Главного к членам своей команды.

В более сложном положении, чем И.И. Иванов, правда не на таком высочайшем уровне, оказался начальник отдела конструкторского бюро В.А. Шапошников, занимавшийся вопросами обеспечения гарантии и надежности эксплуатации ракет.

В связи с длительным нахождением ракеты в заправленном состоянии на боевом дежурстве по инициативе ведущего Научно-исследовательского института Министерства обороны Заказчик поднял вопрос о так называемой агрегации взвешенных примесей в компонентах топлива.

Перед заправкой и горючее, и окислитель очищались с помощью специальных фильтров, не пропускавших посторонние примеси размером в двадцать микрон и выше. Более же мелкие частицы, которые могли преодолевать зазоры в форсунках и клапанах, не могли вызывать никаких неприятностей.

Возражения военных были двоякого рода. Во-первых, они исходили из предположения, что взвешенные частицы при диаметре в двадцать микрон могут иметь удлиненную форму, а потому свободно проскакивая через фильтры, располагаться в критических сечениях и тем самым влиять на подачу компонентов топлива на турбину.