Янир (ЛП)

Широко распахнутые голубые глаза растерянно смотрели на него, заставляя Янира почувствовать себя самым недостойным из мужчин. Никогда в жизни он не думал, что причинит боль женщине, особенно такой драгоценной, как его Эбби, но он причинил ей боль.

— Богиня, Эбби, прости меня!

Ошеломленная, Эбби смотрела на него. Почему он извинялся? Разве ему не нравилось целовать ее? Она была слишком смелой? Обычно она не была такой, но с ним… Эбби обнаружила, что в ней не было ни капли застенчивости, когда они были вдвоем. Не тогда, когда он был рядом с ней. Они разговаривали так много раз о стольких вещах, но теперь она поняла, что на самом деле не знает ничего о Янире… Что он действительно не знает ее и что они никогда не узнают, если не будут говорить друг с другом. Если они не будут задавать вопросы, то не смогут понять друг друга.

— За что ты извиняешься? — мягко спросила она, крепко сжимая его шею, когда он расслабился.

— Я говорил с тобой, находясь в гневе, — начал было он.

— Ну и что? Ты разозлился и говорил. Что в этом плохого?

Восторг наполнил Янира.

— Я… это тебя не расстроило? Не напугало?

— Я не боюсь тебя, Янир, — честно ответила она. — Что касается расстройства. Я тоже разозлилась. Ты на меня сердишься?

— Никогда! Ты никогда не сможешь расстроить меня, Эбби.

— Ну, теперь это совершенно не так. Я могу разозлить тебя, Янир, как и ты меня, это жизнь, люди ссорятся.

— Я…

— Ты никогда не видел, как ругались твои родители?

— Нет, — признался Янир.

— Серьезно? — Эбби не могла сдержать недоверия в своем голосе. Ее родители любили друг друга, но они были двумя очень разными людьми, и у каждого было свое мнение и мысли по каждому поводу. Они спорили, но Эбби вдруг поняла, что в вопросах по-настоящему важных вещей, таких как, например, их дети, они всегда, казалось, соглашались.

Но когда дело касалось других вещей, политики… или чего-то еще такого, они могли спорить об этом дни напролет. Чья очередь была выбирать ресторан или фильм, который они собирались посмотреть. Папа любил боевики. Мама — комедии. С маслом или без масла есть попкорн. Другие мелочи. Но они в кино всегда держались за руки. Они с Дэви по-детски закатывали глаза глядя на это, но делали это с улыбками на лице.

— О чем они могут спорить? — спросил Янир, вдруг растерявшись. — Мой манно обеспечивает все потребности моей матери, ей нужно только лишь попросить.

— Я… — Эбби не знала, как на это ответить, глядя в его очень серьезные глаза. — Но что происходит, если твой манно что-нибудь не сможет или не захочет дать ей? — спросила она.

— Это никогда не случится, ведь тогда женщина уйдет, — честно ответил ей он.

— Мы не говорим о «женщине», Янир, мы говорим о твоей матери. Она прожила с твоим манно почти двадцать пять лет. Должно быть что-то, о чем они спорили.

— Твои родители спорили, сердились друг на друга? — спросил он нерешительно.

— Да.

— И твоя мать осталась с твоим манно?

— Конечно, — Эбби наклонила голову на бок. — Ты думаешь, что я уйду от тебя, потому что ты был зол на меня и выразил это?

— Я… — Янир очень осторожно подбирал следующие слова, внимательно следя за ее реакцией, — торнианская женщина никогда не позволит мужчине говорить с ней в гневе. Она испугается и убежит. Она никогда не позволит мне прикоснуться к ней так, как позволяла ты, даже во время соединения.

— Я не торнианская женщина, Янир, — сказала ему Эбби, к его сожалению, убрав руки с его шеи.

Медленно Янир поставил ее на ноги, и она сделала шаг назад, немного отодвинувшись от него.

— Я знаю это, Эбби, — произнес он, продолжая пристально следить за ней.

— Это будет проблемой? — спросила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Что я — не торнианка. Я не собираюсь так себя вести. Ответь честно. У меня нет проблем со спорами с тобой, и я не собираюсь убегать, если ты разозлишься, даже если это будет по моей вине, потому что я знаю, что ты никогда не причинишь мне вред. Мне понравилось, как ты ко мне прикасался, и мне не хотелось, чтобы ты останавливался. Мне нравится прикасаться к тебе, целовать тебя. Если это не то, к чему ты готов, тогда потом у нас будут проблемы.

От ее слов Янир потерял дар речи. Как будто она узнала его самое сокровенное желание и каждым своим словом озвучивала его. И все же он боялся верить в то, что слышал.

— Я причинил тебе боль своими действиями, ты в отчаянии застонала.

— Это от того, что ты остановился, — сказала Эбби, чувствуя, что начинает краснеть. Она никогда раньше не была такой смелой и не могла поверить, что из всех людей она говорит это Яниру. Нет, погодите, это неправильно, Янир должен быть единственным человеком, которому она могла это сказать.

— Свирепость моего… поведения не расстроила тебя? — спросил Янир, осторожно касаясь ее щеки.

— Нет, мне понравилось. Мне нравилось чувствовать твои руки на мне. Ощущение твоих губ. Разве я этого не говорила? — спросила она, подавшись навстречу его прикосновению.

— Я думал…

— Что? — спросила Эбби, стараясь сократить расстояние между ними.