Янка Дягилева. Придет вода (Сборник статей)

Понимаешь, мне как-то казалось всегда — что смерть Башлачева, что Янки… Все были такие юные, играли в какие-то такие детские игры: да, человек поет, здорово, круто! А там все было серьезно, что у него, что у нее. И в тот момент, видимо, не осознавали, что надо просто взять человека, вытащить куда-то — в тот же Питер… Я всего два раза плакал: когда Майк умер и когда умерла Янка. Просто вот жалко их было очень. Я даже смерть Башлачева не так воспринял, потому что мне как-то всегда казалось, что Саша — он такой сильный мужик был, сам по себе. А эти — было какое-то ощущение беззащитности. И ясно, что просто не было рядом никого, кто бы просто взял и унес под мышкой… Понимаешь, мне кажется, это все такой романтизм юношеский — смерть, суициды и прочее, а на самом деле это все, на мой взгляд, довольно прозаичнее, физиологичнее даже, чем кажется. Что реально — человека спасти. Ведь у каждого, а тем более, у людей, которые занимаются какими-то творческими вещами, естественно, после мощного выброса энергии наступает релаксация. Невозможно так все время — нужна защита какая-то. А когда такие люди беззащитны, то нужно, соответственно, просто брать человека за шкирку, увозить в лес, еще какие-то вещи делать, человеческие ходы просто, которые ни к чему не обязывают, но в то же время…

Санкт-Петербург, 05.06.98 г.

ЭДУАРД ВОХМЯНИН (группа ГАНДИ)

Это Алушта была, Крым, Голубовские камни, 88-й год — есть такое место. Там если смотреть на море, то слева был лагерь МЭИ, а справа — хипповский лагерь. Мы каждый день ходили драться с МЭИ-шниками, со спортсменами… Кстати, там как раз тогда фестиваль был. Цой выступал, НОЧНОЙ ПРОСПЕКТ… А мы в Москве играли и тусовались с такой группой тюменской — ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ, и там был их гитарист, рыженький такой, очкастый… И потом слышу — там что-то девчонка поет, так классно — пошел смотреть — смотрю, сидят знакомые, а пела как раз Янка. Причем она была вся какая-то замученная дорогой, ехала автостопом, жутко ругалась матом, что ее сшиб какой-то грузовик. Ну, и мы скопом где-то две недели сидели там, концерты вечерние давали. Кстати, название ГАНДИ ею придумано было. Мы-то назывались КЛИНИКА, а в Москве появилась еще одна КЛИНИКА, и лежа на пляже там, на камнях, я все сетовал. А она говорит: «А назови как-нибудь вкусно и бессмысленно, например, ГАНДИ». Я говорю: «О! Подходит!» — и забрал это название, так что группа с ее легкой руки называется… Кстати, у нас есть очень забавная песенка «Говорящие Собаки», а у нее «Медведь выходит на охоту душить собак…» — и мы так заряжали про собак…

Ну, потом в Зеленограде виделись еще раз — а потом она уже и погибла…

Москва, 26.07.98 г.

АЛЕКСЕЙ КОБЛОВ

Я познакомился с Янкой совершенно случайно; все получилось, естественно, через Егора Летова, как это было у большинства людей. До этого я слышал у Вохмянина (лидера группы ГАНДИ) запись ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, где была песня «Печаль Моя Светла» — это было в 87-м. Ее же мне потом поставил Фирсов и сказал, что вот, мол, новая басистка ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, которая ВОТ ТАК ВОТ играет на бас-гитаре и при этом поет такие вот стёбные песни. Ну, матерные. Хорошо. Проехало. Далее — приезжает в Москву этакая, прямо скажем, не худая рыжая девушка — и ничего особенного, в общем, не делает, потому что на «Сырке» выступала только ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, и мы с Яной тогда не познакомились; познакомились мы с ней уже ближе к концу 88-го — началу 89-го, примерно так, точнее не вспомню. После этого я случайно попал на некую такую тусовочку, в какой-то общаге, МИЭТ или какой-то еще, и там Яна попела свои песни — буквально две или три. После этого все стало понятно.

Далее — что? Питер, Рок-клуб, врученная катушка с записью тюменского альбома Деклассированным Элементам (весьма халявного, там Джексон барабанит ТАК, что… хм…, но при этом абсолютно живого, там все очень сильно, там чувство, чистый голос, там нет всей этой чернухи летовской). Потом сидение в коридоре Рок-клуба с переписыванием яниным почерком аннотации к альбому: «Вот, песня так называется, тут играл такой-то, а тут — такой-то» и так далее… У меня, кстати, ее автографы сохранились — тексты песен, ее почерком переписанные, я ее как-то попросил самые главные для нее песни написать, чтоб все правильно было… Их одна сука мужского пола как-то издала в виде плаката. «Из архива Алексея Коблова» — ну спасибо, родной! Я говорю: «А где деньги?» — не мне, а вообще — Стасику, в частности. «А вот, у нас такая стеклянная банка, мы в нее складываем, вроде как на памятник»… Этим все и закончилось.