Янка Дягилева. Придет вода (Сборник статей)

То есть я вышел из этого коллапса только недавно. Я был выбит из жизни ее смертью — и ее Жизнью, на самом деле — года, наверное, на четыре. На три — точно. Почему я, собственно, только-только сейчас восстанавливаю силы? — потому, что слишком долго был с этим связан, слишком долгие годы был — не маргиналом, нет, мне тут Бурлака сказал: «Леша, у тебя все друзья — маргиналы», я говорю: «А у тебя?» Я просто смотрел на все это и думал: «Господи!!»…

И в то же время — очень хорошая есть фраза, Кит Ричардс говорит в фильме про THE WHO: «Такое было славное время, так было все зашибись, что, собственно, ничего и не запомнилось…»

Москва, 26.07.98 г.

КОНСТАНТИН РЯБИНОВ (КУЗЯ УО)

Как-то так получилось, что я с Янычем только в 89-м году познакомился, а до того я ее и не видел ни разу — это Игорь Федорович с ней знаком где-то с 85-го или 86-го года, а я два года в армии служил. Мы тогда приехали в Новосибирск, там — Яна Дягилева, нормально так… Потом Игорь Федорович все это дело затеял, я тогда уволился с завода, отовсюду ушел — и мы поехали. До сих пор так катается. На самом деле это все, я считаю, благодаря ему получилось. Не знаю, может быть, это все было бы иначе, может быть, это все было бы гораздо дольше, и, может быть — это было бы гораздо тусклее…

Когда очень нормально общаешься с человеком — ну что про него можешь сказать? Легче написать какую-нибудь книгу толстенную художественную… Ну, ездили вместе, хотя, с другой стороны — я ни на одной записи ее вообще не играл, мистическим каким-то образом, и сыграл только на этом вот посмертном альбоме, Стыд И Срам — «Придет Вода» на органе наворочал — и все. Ездить — да, ездили, но самые какие-то яркие вещи — все это происходило без меня. Не рассказывать же эту историю с барабанщиком Аркашей… Я ж с ней общался абсолютно непредвзято, то есть к ее творчеству никакого отношения не имел, не старался какого-то влияния оказывать. Я просто изначально Яныча не воспринимал как какого-то певца и композитора вообще. Воспринимал ее как Сестру. То есть, это был Человек, действительно… Причем, я в круг Янкин — не знаю, вроде бы вписывался, но даже, может быть, и не вписывался. Нельзя сказать, что дружбы особой не было — как раз не было совместного какого-то творчества. Я вообще, на самом деле, ее песни не очень понимал. Они очень какие-то… грустные. Честные и грустные. Это все сквозило чем-то таким… чем, собственно, и закончилось.

Ни на какие глобальные темы я с ней не разговаривал, не помню, по крайней мере. В том-то и дело, что Яныч не дожил до «политики», до того момента, когда началась «политика». Он как только гикнулся, в 91-м году, как раз все это и началось — политика, лимоновы всякие… А у Яныча «политики» не было — вообще человек был неотягощенный. То есть я ее воспринимаю, как такой отличнейший кусок жизни, который в определенный момент начался и — совершенно закономерно — закончился. То есть сработал этот мускул, который дал, и все сейчас — а-а-а-а, сидят и слушают. «Бойцы». Ну да, предопределенность, фатализм — ну и что? Я вот совершенно не понимаю, что бы Яныч сейчас здесь делал. Я сам удивляюсь — что я здесь делаю? Но мне надо. А ей, видимо, не надо было… Социальный заказ называется: выполнил это все — потом можно уйти на пенсию. И жить лет триста. А можно — добровольно уйти. Сделал работу — отдыхай. Можно на этом свете, можно на том. С другой стороны, на том можно и дальше продолжать работать, хотя мне кажется, что ничего там нет. Во всяком случае, так или иначе — ушел. И Башлачев ушел. Все уходят…

Вот эта, кстати, линия — Янка-Башлачев, про нее, наверное, Фирсов лучше расскажет или Начальник. Потому что Башлачев на нее оказал какое-то влияние, совершенно колоссальное — тут даже Летов отдыхает. Это не то, чтобы видно было — это было понятно из всего. То есть она про Башлачева мало говорила, но они же были знакомы. Я, правда, не думаю, что их участие в башлачевских «поминальниках» было каким-то принципиальным моментом, каким-то таким — сверхважным. Яныч был человек, который на груди рубаху-то не рвал за какие-то «идеалы». Хотя, с другой стороны, памяти какого-нибудь там — тоже не сыграешь… Для Башлачева — да. Наверное, это надо было. Яныч был такой идейно не нагруженный, что, может быть, и плохо, потому что идейно нагруженные люди обычно так и прут своей идейной нагруженностью. А Янке, по большому счету, ничего не надо было. Так просто сложились обстоятельства.