Янка Дягилева. Придет вода (Сборник статей)

Поэтому творчество «новой сибирской волны» меня и настораживает своей безысходностью; ее представители в этом качестве смыкаются с провинциальными писателями, авторами таких ужасных и одновременно незабываемых повестей, как «Пожар» и «Людочка». Мне кажется, художнику никогда нельзя забывать, что какое бы тысячелетие ни было на дворе, жизнь на его бедах не кончается. Все проходит, и если в песнях нет игры мысли, юмора и ироничного отношения к собственным невзгодам, то они, увы, могут оказаться так же преходящи и мимолетны, как и наши трудности. Хочу обратить внимание на один новый и крайне неприятный момент, пока еще не поздно: чрезмерная политизация общества всасывает в себя вся и всех — ведущий концерта, «Джордж» Гуницкий, поначалу долго заклинал подростков не ломать в зале кресел и не драться с бронежилетами, а закончил… неожиданным оскорблением со сцены Бориса Ельцина. «Я его не люблю», — парировал Джордж мое замечание о том, что при таком раскладе наивно призывать молодежь вести себя на концертах так, как это принято в остальном мире. На Западе Джордж, вернувшись с концерта домой, обнаружил бы в тот же вечер повестку в суд и отделался бы от тюрьмы только в случае быстрой выдачи народному избраннику кругленькой суммы тысяч этак в 100 долларов в качестве компенсации. Как следствие, неудивительно, что, сильно задетый Троицким в его статье в «ЛГ», лидер ГО Егор Летов, тоже со сцены, свалил все беды советского рока (а заодно и государства) на «эстетов вроде Артемия», позабыв о памяти того, кто объединял всех в этот скорбный вечер. В такие минуты среди зрителей воцарялось недоумение, ибо далеко не всем, пришедшим на концерт, интересна политическая физиономия Ельцина, и уж тем более, разборки на уровне «УРлайта».

А. Липницкий.

«Сдвиг-Афиша», Москва, 1990 г.

ЛЕТОВ — ЗА КАДРОМ

Телеверсия Мемориала Башлачева («Поп-антенна», 18 марта) имела мало общего с самим концертом, откуда были полностью изъяты Егор Летов и Янка и некоторые другие нежелательные места. Выиграла, пожалуй, одна Инна Желанная, неплохой фолк которой, подпорченный на концерте свистом гопников, удалось по-настоящему расслышать и оценить.

«ЭНск», Новосибирск, 4/90 г.

МОЛОДОЙ ЕВРОПЕЙСКИЙ АНДЕГРАУНД, осень 1990 г… Зеленоград

«МОЛОДОЙ ЕВРОПЕЙСКИЙ АНДЕГРАУНД» — В ЗЕЛЕНОГРАДЕ

Идея авангардного действа витала по всему Союзу — прежде чем пыльцой осесть в чистеньком и демократическом спутнике столичного мегаполиса — Зеленограде. Вчерашние диссиденты уверенно инструктировали оробевших постовых и администраторов — хотя народ не спешил стекаться на плохо анонсированный сейшн во Дворец Молодежи.

Святая троица московского андеграунда — Гурьев («КонтрКультУра»), Никитин («Тихий Парад»), Коблов (критик) — как организаторы остались недовольны своим детищем: слишком долго делали сцену, слишком тупые пультовики, слишком случайный зритель. Лишь железная воля и винище снимали этот напряг. КОТ (Калининград) и Ник Рок-н-Ролл (Владивосток, Москва) прошли на одном зевке — это ладно. Но Баженов (запомнившаяся фигура фестиваля «Черноголовка-87») выдал более индивидуальный риффованный саунд, текст типа «не скрывайте своих слов… глаз… слез» плюс экспрессивное мотание волосней — и повеяло теплой хипповой ностальгией. Зеленоград выставил на фестиваль НТО РЕЦЕПТ, который сбацал по аксиоме «тупое + классное = дерьмограунд». Ленинградец Силя был один на один с бас-гитарой и — в своем амплуа: песни про политику и любофф с рифмованием строк «лунный свет, в волосах ее играя» и «раздевайся, дорогая». Я согласен с рыцарями Янки (Новосибирск), что о ней надо писать особо и осторожно. Как о ранимом подснежнике. И все же: эта Мелани или Джоплин сибирского пост-панка одних пригвоздила к месту, других сорвала с него. «О-о-о-о!» — зимней вьюгой неслось над кочанами, моталками и гребешками. Подруги, фраера, выпендреж — в out. Тянуло к самой колонке, впитать все до капли, чтобы потом, в автобусе на Москву, вспомнить, о чем песня: леший, девушка, бегство, смятение, горечь, победа?.. Нет, не то. «Я не люблю интервью, не наговариваю и не публикую стихи, только пою их», — скажет Янка потом. Подснежнику едино, кто его раздавил — белка или медведь. Янкин имидж, янкин говорок («Эй, чо у меня с монитором такоя?»), расшитая лямка поверх дождя волос — это уже и не музыка, а что-то от нашего несостоявшегося «я». Ударник упорно стучал по чарли вместо бочки — но это детали…

ХРОНОП (Горький) сделал удивительно слаженную программу хитов постмодернистского толка, сдобренную ржавыми проходами гитары, минималистским вокалом Вадима Демидова и наивной (как годовалый ползунок на парламентской сессии) флейтой.