Янка при дворе царя Петра

Поздно вечером, когда все угомонились, Янка еще долго лежала с открытыми глазами и, глядя в темноту, думала: «Как странно и неожиданно сложились обстоятельства. Прошлое, молодой царь. Фантастика. Сегодня меня впервые поцеловал парень. – Янка улыбнулась. – Надо же не в классе ни на вечеринке, а в прошлом. Обалдеть можно! И не просто какой-то парнишка, а сам царь! Прикольно». Она вспомнила поцелуй, покраснела. Аж дух захватило. Приятное это занятие, целоваться, подумала она. Знала бы раньше, не гоняла бы от себя пацанов. Она вдруг поймала себя на мысли, что хочет повторения и опять с ним, с Петром. Нет, нельзя, разоблачат на счет раз. Янка вздохнула. Мысли потекли дальше. Алексашка тоже ничего на фейс, а вот заподлянщик еще тот. Иевлев – мальчик-зайчик, скромный такой. Воронин еще сопляк, ему и шестнадцати нет. Янка теперь уже с закрытыми глазами перебирала и анализировала всех стольников из отряда. А Пит все же…но не надо об этом. Я здесь по делу, а не для развлечения. Нельзя себя выдавать. Янка еще раз вздохнула и заснула.

* * *

Наступило утро – суббота. Янка проснулась на этот раз сама, протерла глаза, посмотрела в окно, потом на кровать Петра. Спит как праведник. А время, посмотрела на часы, уже семь тридцать. В выходной да не поспать. Янка тихо слезла с лавки, достала из сумки плеер, нашла трек «Атас» группы «Любэ». Потом с хитрой улыбкой подкралась к кровати Петра, поднесла плеер прямо к его уху и нажала «play».

Атас!
А веселей рабочий класс!

Неожиданно громко началась запись. Петра подбросило от неожиданности, а Янку отнесло к лавке. Она тихо выключила плеер и быстренько заняла исходное положение. Когда Петр ошалело закрутил головой и глянул на лавку, Янка притворилась, что спит, хотя сама давилась от смеха. Петр, уже окончательно проснувшись, сел на кровати и еще раз недоуменно оглянулся. Потом прищурился и впился сверлящим взглядом в Янку, он уже догадался, кто его разбудил. Янка чувствовала его пристальный взгляд, но не оглянулась, а замерла и даже затаила дыхание.

Но чутким ухом уловила шорох шагов. Петр подошел к ней, посмотрел, усмехнулся.

Вдруг Янка почувствовала, как его пальцы крепко сжали ей ухо и резко потянули вверх. Янка взвыла и поспешно вскочила за рукой, так как сопротивление грозило бы потерей уха.

– Ах ты, сукин сын! – с расстановкой, но без гнева сквозь зубы заговорил Петр, продолжая выкручивать ей ухо. – Ты по что же посмел разбудить меня?

Янка, все это время мычавшая от боли и стараясь попасть в такт движения руки, весело сказала:

– Взаимно! – потом вцепилась обеими руками ему в запястье и повисла так, чтобы уменьшить боль. Петр наконец отпустил ее. Янка зажала ладонью горящее ухо и обиженно сказала:

– Ты, значит, можешь меня будить, а я, значит, не смей! Нет уж, я с тобой на равных! Понял?

– Вот как? – Петр весело-удивленно взглянул на нее. – Ишь ты, поди ж ты, каков! – усмехнулся. – И все же, чем ты меня разбудил?

– Вот чем. – Янка показала ему плеер. – Цифровым музыкальным ящиком.

– А что за диковинка? – Петр с любопытством повертел плеер в руках, приложил к уху и тряхнул.

– Но, но! – Янка отобрала у него плеер. – Ты мне аппаратуру не тряси, а то микрушки полетят и привет! С ним надо бережно. Понял? Вот смотри! – и она нажала кнопку. Тут же продолжилась песня. Петр восхищенно вытаращил глаза и смотрел на плеер как на Бога. Янка нажала на кнопку и песня оборвалась. Петр какое-то мгновение внимательно смотрел на него.

– Хочу посмотреть, как он устроен, – вдруг сказал он. Янка отпрянула и, прикрыв плеер рукой, нахмурилась:

– Ты что, окосел?

– Я не сломаю, – попросил Петр, удивляясь и краснея от смущения.

– Нечего тебе в него соваться! – отрезала Янка. – Не дам!

Петр подавил досаду и усмехнулся:

– Ладно тебе, не серчай! – подошел к зеркалу. – Однако суббота. – будто ничего не произошло мигнул Янке. – На Кукуй вечером поедем, а, Янка?

– На вечеринку?! – оживилась Янка.

– Чего? – не поняла Петр.

– Ну, на бал, или как это называется…

– Ассамблей у Монса. – он хотел еще что-то добавить, но покраснел и с остервенением принялся расчесывать свои темные кудри. В дверь просунулся Алексашка:

– Гут морген, мин херц!

– А, либер киндер! – протянул Петр, продолжая причесываться. – Поди скажи господам стольникам, что опускаю их на два дня. Пущай погуляют! А мы с тобой сегодня к Францу покатим, – он положил гребень и, надев рубашку и штаны, крутнулся перед зеркалом. Меньшиков кивнул и скрылся за дверью.

– А я? – вдруг спросила Янка. – Разве меня ты не возьмешь с собой?

– С чего ты взял? Возьму, конечно! – уверил ее Петр.

– А чего же Саньку сказал «мы с тобой», я уже не в счет, да? – она обиженно отвернулась.

– Да я ему по привычке так сказал, – начал растерянно оправдываться Петр. – Да ей-ей…

– Ню, ню, – подозрительно посмотрела она на него, просто упиваясь своим издевательством, потом как ни в чем не бывало, вытащила гитару и начала ее настраивать. Петр с интересом подсел рядом.

– А как называется сей инструмент? – спросил он.

– Это гитара, – ответила Янка. – Ее родина Испания.

– А что ты делаешь?