Янмэйская охота. Том I

– Славного Хорама я уважаю.

– Усердно ли ты трудишься?

– Хочу больше, но он не позволяет.

– Получаешь удовольствие от страданий?

Она не поняла вопроса.

– Берешь ли ты чужое?.. Добиваешься ли выгоды обманом?..

Отец Элизий прошелся по всем заповедям, а тогда сказал:

– Вижу, дитя, что ты не всегда благочестива, тебе нужно поработать над своею верой. Но ты – хороший человек, а значит, боги о тебе позаботятся. Просто верь и живи, и все само образуется, а печали пройдут.

Низа так была рада его словам, что даже слезы выступили на глазах. А потом сама, по собственному желанию, взяла и рассказала, как провела день. Конечно, сбивчиво и комкано, но все ж Элизий понял, что Низе понравилась пахучая роща и холодная речка, и как семьи завтракают все за одним большим столом, даже дети; а погост не понравился и слегка напугал. Тогда священник спросил, не хочет ли Низа поужинать за большим столом с ним, его супругой и тремя дочками. Только тут она спохватилась:

– Наверное, славный Хорам ждет меня к ужину. Он любит кушать на балконе, и чтобы я наливала вино.

Вот тогда отец Элизий велел запрячь бричку и взялся отвезти Низу домой, а по дороге они встретили кухарку, которая уже шла от мастера Корнелия с утешительным известием: никто подозрительный не приезжал в Мелисон ни вчера, ни позавчера, ни третьего дня.

Как это бывает с людьми, пережившими сильный и напрасный испуг, Хармон обозлился. Конечно, он скрыл чувство до тех пор, пока священник не покинул дом, а тогда напустился на Низу.

– Что ты творишь?! Как могла так поступить?! Взяла и сбежала, как последний преступник! Хоть бы предупредила кого! Я так переполошился, что места себе не находил!

– Почему?

– Она еще спрашивает – почему! Да от страха за тебя, глупая! Ты хоть понимаешь, как я за тебя волновался?!

– Не понимаю, – призналась Низа.

Если бы Хармон бывал в Рейсе, то знал бы: тамошние дети уже в десять лет сами скачут куда угодно, хоть за горизонт, и родители не пытаются присматривать за ними.

– Не понимаешь! – совсем вскипел Хармон. – А что мне обидно – это ты понимаешь? Я тебя зову на прогулку – тебе плевать, а сама – пожалуйста, на целый день. Я тебя спрашиваю о том, о сем – ты только: «Да, славный», а этот Элизий спросил – все и выболтала!

Низа нахмурилась, пытаясь понять.

– Что я выболтала? Разве я выдала твои тайны?

– Сожри тебя тьма! Не в тайнах дело, а в отношении, можешь понять? Я для тебя как чужой, а Элизий – как родной, хотя ты его в первый раз видишь!

– Я ничего не понимаю, славный.

– Мы даже чертов шар выловили из котла, чтобы тебя искать! Могли отравиться, между прочим! А ты себе в рощице гуляла, в речечке купалась! Ты не ребенок, вот и думай перед тем, как делать! Хочешь куда пойти – скажи мне!

– Но тогда ты пойдешь со мной.

– А тебе бы без меня? Неблагодарная! Ты помнишь, сколько я для тебя сделал?!

Если бы Хармон бывал в Рейсе, то знал бы: подобных слов не стоит говорить шавану. Дети Степи сами помнят свои долги и непременно платят, если хотят попасть в Орду Странников. Но ткнуть шавана носом в его долг – все равно, что посмеяться над гербом северного рыцаря.

– Ты делал то, что сам хотел. Сегодня я сделала, что захотела.

Не слова Низы впечатлили Хармона, а движение. Машинально, не глядя, девушка сжала стеклянный кубок с вином. Не так, как держат чашу, а – как оружие. В мыслях увиделось Хармону, как Низа одним быстром ударом отшибает ножку кубка, оставив в руке острый осколок, похожий на стилет.

Он не знал, чего испытал больше – злости или испуга.

– Поди прочь! – рявкнул Хармон, и Низа ушла.

Тогда испуг исчез, осталась одна злость. Хармон еще долго не мог прийти в себя. Полли никогда не позволяла себе такого! И ни одна из трех женщин, что были у Хармона прежде. Могли возмущаться, браниться, могли удариться в крик и слезы – на то и бабы в конце концов. Но чтобы вот так зыркнула глазом хищного зверя, сжимая оружие в руке, – никогда такого не было, ни одна не смела!

Первым порывом Хармона было прогнать Низу. Сказать: хотела свободы – так иди себе. Посмотрим, далеко ли уйдешь, скоро ли приползешь назад, поджав хвостик. Вторая мысль была еще лучше первой: сделать Низу служанкой. В конце концов, кто она здесь? Альтесса? Ничего альтесного не делает, только выкобенивается. Так пусть хотя бы отработает свой хлеб! Дом большой, возни с ним много.

Однако Хармон не сделал ни того, ни другого. Не из благородства – ничего неблагородного он не видел в том, чтобы за уплаченные деньги ждать службы и уважения. Но вот какая закавыка: дерзкая эта Низа понравилась Хармону. Прежде она была лишь утешением для его совести, несчастною сиротой, которую хотелось облагодетельствовать. Сейчас предстала в ином обличье – и мужское естество зашевелилось в Хармоне.

Он решил спросить совета. Глубокой ночью спустился в винный погреб, открыл заветную нишу в стене. Расставив квадратом четыре свечи, поместил Светлую Сферу по центру – так, чтобы огоньки отражались в ней со всех сторон. Крутанул.