Янмэйская охота

Допрос свидетелей крайне осложнен: болотники заперлись в своем поместье и не желают видеть никого. «Ее величество опасно нездорова, ей требуется покой. Королева может принять лишь короля Франциск-Илиана, в виду крепкой дружбы, и владычицу Минерву, в виду родства. Всем прочим посетителям будет отказано». Часовые гвардейцы показали немногое: действительно, среди ночи к лорду-канцлеру приходил лакей и предлагал кофе. А лорд-канцлер отказался. Нет, лакей не заходил в купе, потому невозможно понять, как стручок попал в обувь. Нет, гвардейцы не смогли опознать того самого лакея: либо просто запамятовали (это легко — в поезде десятки лакеев, и все похож из-за формы), либо то был не лакей вовсе, а кто-то переодетый. Чашка с тем стручком не найдена. Болотники говорят, что уничтожили ее содержимое ради безопасности.

Единственная отрада во всем этом деле — позиция Леди-во-Тьме. Королева повторила, что страдает обычною старческою хворью, никого не винит и расследований не желает. Если она отойдет на Звезду, то придется выполнить последнюю волю и с большой печалью прекратить следствие. А если выживет — тем лучше.

Эрвин не знал, что думать. В поезде его будто озарило: болотница и есть главный враг, Кукловод, Хозяин Перстов. Очень уж на руку ей и гибель Адриана с Минервой, и чудесный Абсолют, дающий бессмертие. Но ее хворь… Эрвин верил, что Праматери любят его, — но вряд ли настолько, чтоб главный враг сам собою взял и отравился!.. Есть и другой довод: краденые Предметы увезли в Альмеру. Они могли остаться там или перебраться в соседнюю Надежду, или в Южный Путь; но до Дарквотера — тысяча миль! Единственный верный путь из Короны в Дарквотер — не Альмера, а море.

Значит, болотница — не Кукловод? Тогда заговор против Минервы — просто ее интрига, поддержанная пророком. Но это странно. Сейчас, по прошествии времени, Эрвин все вернее понимал: заговор-то был груб и неуклюж. Интриганы знали Эрвина всего один день — и рискнули посвятить в свои планы. Такая спешка — ребячество, нелепица. Даже Эрвин в свои двадцать пять не бросился бы так напропалую. А тут — двое зрелых, бывалых политиков. Абсурд, не иначе! Или не абсурд, а неполнота знаний? Быть может, нелепица лишь видится первым взглядом, а на деле развертывается многоходовый план?

— Я знаю объяснение, — мурлыкнула альтесса, возникая прямо на коленях у Эрвина. — Ты вновь не захочешь меня слушать, потому изложу свои мысли, скажем… собственным пальцам.

Она подняла к лицу изящную узкую ладонь.

— Слушайте, пальчики: наш милый Эрвин имеет большую проблему, которую упорно старается не замечать. Быть может, он столь глух потому, что проблема не имеет собственного имени. Назовем же ее каким-нибудь красивым словом, например — фактор. Эрвин считает, что фактор скажется когда-то в далеком будущем, и вот тогда-то наш любимец мигом придумает решение и сразу же воплотит. Видимо, в театральном искусстве Эрвин предпочитает импровизацию…

Альтесса пошевелила указательным и мизинцем — так, будто пальцы просили слова.

— Да-да, я с вами согласна, вот только Эрвин не желает слушать: фактор-то уже сказывается. Глупый заговор южан — ни что иное, как провокация. Стоило нашему милому герцогу согласиться — и день спустя о том узнала бы вся Фаунтерра. Но зачем южанам рушить репутацию отважного героя? Затем, что фактор влияет и на них! Сам шут был с ними! Это так очевидно, что даже мой мизинчик не просит пояснений. Одному лишь Эрвину удается не понимать!

— Я все понимаю! — огрызнулся Эрвин. — Но что ты предлагаешь делать?! Тьма сожри, мне с головой хватает Кукловода! Как справиться с фактором, который еще даже не появился?

— Появится, не сомневайся. Верно, мизинчик? Конечно, Тревога!

— И какие ты видишь пути, а? Ответь мне, умница!

— Первый путь уже описал твой дальновидный отец. Уведи войска из Фаунтерры.

— Что?!

— Откажись от титула, убери войска, яви Палате чудо бескорыстия. Перестань претендовать на власть в Империи. Тогда и Кукловод, и фактор станут личными бедами Минервы. Она этому только обрадуется.

— На сие предложение я уже дал ответ отцу. Каков другой путь?

— Ну… — альтесса подмигнула, — второй звучит так: ты что-нибудь придумаешь.

* * *

Зал заседаний Палаты Представителей являет собою амфитеатр. На многочисленных балконах размещаются зрители, допущенные на открытые заседания, в тени под балконами — слуги и стражники. Полукруглую середину зала, похожую на театральный партер, занимают кресла тридцати двух Представителей. Они расходятся от центра не прямыми, а изогнутыми лучами — так, что ни один Представитель не смотрит в затылок другому, а весь партер при взгляде сверху напоминает священную спираль. Подле каждого Представителя — стулья для двух секретарей; на спинке представительского кресла — герб его земли. Чтобы гербы были видны над головами лордов, спинки кресел сделаны непомерно высокими, будто рассчитаны на гигантов. «Сидеть на высоком стуле» — означает служить Представителем в законодательной Палате. Еще год назад это было самой вожделенной мечтою Эрвина.