Янмэйская охота

Зрители завопили, когда клетка распахнулась и барс выбежал на арену. Он припал на задние лапы, холодно разглядывая толпу двуногих. Каждый был крупнее его, еще и увешан железом, но барс без труда разделался бы с любым. Один прыжок, один удар когтями по глазам, один укус в дрожащую жилку на шее. Барс не ел уже две ночи, он был голоден ровно настолько, чтобы чувствовать ярость, но не слабость. Беда в том, что двуногие слишком высоко. Арена — дно каменной ямы, стены — полтора прыжка в высоту. Он расшибется о камень, если прыгнет. Зверь повел головой, ища трещин в стене, за которые можно было зацепиться, — и вдруг увидел добычу.

Оглушенный воплями двуногих, он не заметил ее сразу, а теперь, увидев, не мог поверить глазам. Птица! Большая сытная птица на длинных ногах с мелкой дурной головкой на тонкой шее. Не убегает — да и некуда ей бежать. Стоит у стены, смотрит. Готовится сдохнуть. Играя мышцами, на ходу рассчитывая смертоносный прыжок, барс двинулся к добыче.

— Хорош твой зверюга, — сказал капитан Уфретин и бросил в рот щепотку табака.

— Парни изловили на перевале, — ответил Беллис. — Сегодня мы увидим кишки твоего Фури.

— Хех, — осклабился Уфретин.

Когда барса отделял от добычи десяток футов, он замер на миг. Он знал: в этот миг промедления добыча решит, будто имеет шанс спастись, и кинется в сторону. Увидев ее рывок, он изменит расчет, прыгнет так, чтобы сбить птицу на ходу. Вцепится в спину, опрокинет в пыль и перекусит змеиную шею.

Но птица стояла и глядела на него, даже не думая двигаться с места. Он прыгнул — и мигом позже врезался в каменную стену. Птица присела, он пролетел над нею. Птица присела! Этого не может быть, птицы не садятся! Они бегут со всех ног или сдыхают в когтях, но не увертываются от атаки! Внезапная боль ожгла его плечо. Птица ударила ногой и распорола ему шкуру. Барс отпрыгнул, спасая себя. Птица осталась стоять, где была. Крохотная головка покачивалась на стебле шеи.

— Это только начало, — бросил Беллис. — Сейчас котяра задаст жару!

— Хех, — повторил Уфретин, перекатывая жвачку языком.

Барс развернулся и вновь начал атаку. Дернулся влево, чтобы птица повернулась, молнией метнулся вправо, выскочил из-под взгляда и, невидимый, атаковал. И снова добыча успела присесть, и снова он шмякнулся в стену, и снова бросился наутек, когда кривые когти птицы свистнули в дюйме от его морды.

Двуногие разразились хохотом. Многие вопили:

— Фури! Фури! Святой Фури!

— М-не пом-нимаю, на что ты м-надеешься? — сказал капитан Уфретин, комкая слова жвачкой. — Все знают: Фури нельзя победить. Он святой и бессмертный.

— Спали тебя солнце, Уфретин! Он — просто страус! Я могу взять лук и пристрелить его.

— М-промахнешься.

— Тогда срубить его башку мечом!

— Он пригнется, ты м-сломаешь меч об стену.

В доказательство слов капитана барс снова атаковал — и снова промазал. На сей раз он прыгнул низко, ожидая, что враг присядет. Но Фури просто поджал ногу, и кот промчался под нею, и Фури полоснул когтем его задницу.

Уфретин похлопал Беллиса по плечу.

— Друг, пойми: это м-не просто страус. Это святой тотемн-мный зверь нашего полка. Его может убить м-недведь с герба м-Нортвудов или гигантский нетопырь Ориджина, или болотная змея Дарк-мвотера. Но не обычный… эй!

Барс рванул с места и понесся вокруг Фури. Страус завертелся на месте, ожидая прыжка, но барс не прыгнул. Он сузил кольцо и бросился под ноги Фури, и тот поджал ногу, но барс не пролетел насквозь, а замер под брюхом птицы, присел на задние и полоснул передними по животу. Перья полетели во все стороны. Фури издал дикий клекочущий визг, ударил в ответ, но барс уже отпрыгнул. Фури сделал нетвердый шаг, с его живота капала кровь.

— Конец ему, конец! — пьяно заорал Беллис. — Я говорил: кот его прикончит!

Толпа затаила дыхание. Замер барс, наблюдая за раненой добычей. Он ждал, и зрители ждали: сейчас брюхо птицы распахнется, и внутренности ляпнутся на песок, и барс начнет поедать их еще теплыми, пока птица корчится в агонии. Но Фури сделал шаг, второй, третий — и не раскрылся, как вспоротый мешок. Напротив, его движения обрели твердость. Изогнув шею, он прицелился клювом в хищника… и вдруг побежал. За один вдох он покрыл двадцать футов, и барс кинулся в сторону, но слишком медленно. Фури сшиб его наземь и принялся топтать. Барс визжал от ужаса и боли, извиваясь на песке, пытаясь вывернуться, а Фури втаптывал его в землю и драл когтями, и жутко гортанно клекотал.

В этот миг Уфретина проняло. Смесь, которую он перетирал зубами, включала не только жевательный табак, но и сухой порошок болотных мухоморов. Грибной яд впитался в его слюну и начал дело. Капитан Уфретин издал сладкий стон.